— Грустно… — задумчиво произнес лорд Иден. — Мне казалось, что финны более серьезные моряки.
— Когда они подошли к столице тринадцатого числа, в воздухе буквально кишели советские самолеты, а на побережье шел бой. В общем — они поняли, что это конец. Ведь далеко не все финны хотели, как их президент, войны с Советами. А тут не только поражение, но и полностью безысходная ситуация. Максимум что они могут сделать — направить корабли на минную банку, либо открыть кингстоны. Но места там мелководные, и Советы корабли все равно поднимут и отремонтируют. Бессмысленно это получалось. Да и русские им альтернативу показали.
— А что Хельсинки? Держится?
— Когда я улетал в Лондон, русские контролировали порт, в котором уже были протралены проходы и разгружались транспорты с линейной пехотой. Вся береговая оборона порта и прилегающей акватории была либо захвачена, либо уничтожена. И, как я понимаю, готовился штурм. Сами посудите — в аэропорту Малми было сосредоточено уже свыше пяти тысяч солдат и офицеров. Даже несколько танков по воздуху доставили и артиллерию.
— Значит, все скоро закончится, — грустно произнес лорд Иден. — Есть шансы спасти финское правительство?
— Никаких. Вся акватория Ботнического и Финского заливов контролируется советскими кораблями, как и воздух. Максимум, что мы можем — помочь им также героически погибнуть, как полякам, рискнувшим-таки улететь…
Спустя четыре дня в газете «Таймс» вышла статья о том, что 18 июня 1940 года правительство Финляндии сдалось, объявив о перемирии и прекращении огня.
20 июня 1940 года. Московская область.
Ближняя дача Сталина.
— …и поэтому Франция остановила свое отступление, а Германия просто не желает продолжать войну?
— Да, — кивнул Слуцкий. — По нашим сведениям, правительство Франции сбежало в Великобританию, а с оставшимся во главе материковых сил генералом Петеном ведутся негласные переговоры о мире.
— А как к этому относятся англичане?
— Ругаются, называют французов предателями. Впрочем, взаимно. И даже более того. Петен открыто выступил с обвинениями как официальное лицо, в то время как в Великобритании ограничиваются газетной шумихой и не дают никаких комментариев в министерстве иностранных дел.
— И при этом сами немцы молчат, ожидая развития ситуации?
— Конечно. Хотя достоверно известно, что Петен ведет постоянные консультации с Рейхом, Италией и Испанией. Очень непросто клубок завязывается. Но больше всего меня смущает то, что посредниками в переговорах являются американцы. Тоже неявно. Однако их след отчетливо прослеживается. По предварительным сведениям, они это все и инициировали.
— Американцы?
— Именно. Это меня настораживает особенно в свете того, что наши разведгруппы в США стали замечать определенные странности в поведении Федерального бюро расследования и Управления стратегических служб.
— Что вы хотите этим сказать?
— У меня есть все основания считать, что руководство США ведет наших разведчиков и позволяет им брать те технологии, которые считают нужными. Однако, как только мы приближаемся к военно-морской отрасли, то сразу натыкаемся на очень аккуратное и грамотное противодействие. Фактически — на стену. Насколько всеобъемлющ провал, сказать сложно, но я не могу гарантировать ничего.
— Предательство? — встревоженно спросил Берия.
— Не думаю. Ведь люди не самые опытные. Боюсь, что некоторые агенты просто засыпались на мелочах или еще как выдали себя.
— И что вы хотите предпринять?
— У нас там есть несколько изолированных разведгрупп, которые вообще никак не участвовали в старых проектах. Связь с ними поддерживаем через частные объявления в газетах. Так что, я думаю, мы можем на них вполне положиться и задействовать в программе «Раскол».[65]
— И что дальше?
— Начнем потихоньку заменять агентуру. Опыт есть. Ну и, само собой, многократно снизить активность. Тем более что большинство интересующих нас программ мы уже смогли реализовать. И промышленный шпионаж не столь актуален.
— А что с Петеном? Какие ваши предположения?
— Гитлер не отдаст ему уже занятые территории, а без Парижа Франция просто невозможна. К огромному сожалению, мы не можем даже предположить то, о чем беседуют на этих консультациях. Но явно можно сказать только одно — активная фаза войны закончена и начались переговоры.
— Почему вы так считаете?
— Потери Вермахта довольно умеренные, я бы даже сказал, скромные. Французы ведь не поляки — каждый город в крепость не превращали. Да и немцы уже научились кое-чему и штурмовать каждую высотку не лезут. Но не все так безоблачно. Очень сильно пострадала авиация — Люфтваффе лишилось больше половины своих самолетов. Панцерваффе тоже серьезно прорежены, но почти все танки потеряны не безвозвратно и через квартал, максимум два, немцы вернут их в строй. А вот с самолетами проблема. Беда. По большому счету, это и является причиной остановки немецких войск — ремонт танков и восстановление численности авиационных частей. Ведь во Франции и Великобритании еще прилично пилотов. Так что…
— То есть вы хотите сказать, что немцы проиграли воздушную битву?
— Тактически — выиграли. Стратегически — проиграли. Перед ними очень большая проблема. Да, они вполне могут потянуть месяц-другой, после чего возобновить наступление и разбить французов полностью, завершив оккупацию. Однако в этом случае наступление будет происходить при отсутствии господства в воздухе Люфтваффе, что принесет серьезный рост потерь сухопутных войск. Да и маневренность их серьезно ограничит. Авиаудары по мостам и железнодорожным станциям станет критически важным стратегическим фактором. Как вы понимаете, немцы будут стараться всемерно этому противодействовать, не считаясь с потерями. Поэтому, когда оккупация будет завершена, от Люфтваффе вообще останется одно название, а Великобритания сможет добиться тотального превосходства в воздухе.
— Очень интересно, — задумчиво произнес Сталин. — Получается, что Вермахт снова сел в лужу.
— Люфтваффе, товарищ Сталин. Вермахт в целом выполнил свои задачи.
— В чем причина поражения германских ВВС?
— Причем несколько. Прежде всего, это превосходство британских истребителей, которых перевели на новый американский авиабензин и серьезно модернизировали. Немецкие летчики подготовлены примерно на уровне британских, но их самолеты ощутимо уступают английским и это оказалось решающим моментом. И быстро улучшить свое положение они не могут. На текущий момент они предпринимают попытки массированного использования зенитных орудий среднего и крупного калибров, но это не приносит успеха. По-прежнему главным средством ПВО остаются истребители.
