В дверь постучали, но он не обернулся. И вскоре откуда-то сбоку послышался голос:
— Мой фюрер, к вам генерал Гальдер.
— Уже прибыл? Хорошо. Зовите.
Спустя полчаса.
— И что вас не устраивает в том, что Петен провозгласил создание новой республики, независимой от Франции?
— Американцы, — сказал Гальдер и взял небольшую паузу. — Вы знаете, Вермахт, Кригсмарине и Люфтваффе не доверяют Абверу. Мы считаем, что Канарис ведет какую-то свою игру.
— Ведет. Я тоже об этом давно догадываюсь. Но и что с того? Это ведь идет на пользу Рейху.
— Меня смущает то, как он подал участие американцев в провозглашении этой Республики Бургундии и Окситании.
— И как вы на него хотите повлиять? Рейху разве не выгодно установить добрососедские отношения с этой новой республикой, которая не претендует на владение северными землями Франции?
— Выгодно, но я подозреваю двойное дно у этой игры.
— Почему?
— Потому что не ясно, что от всего этого получит Вашингтон. А ведь он приложил немало усилий по организации диалога между Петеном, Франко и Муссолини. Без американского участия все бы пошло совсем иначе.
— Да, мы бы отдохнули, подремонтировали танки и нанесли окончательное, сокрушительное поражение французам.
— И потеряли бы лишних солдат, технику и топливо. Особенно технику. Да, наша оборонная промышленность начинает набирать обороты, но мы все еще балансируем на грани. Ведь даже сейчас мы довольно уязвимы.
— Год-два и наши вооруженные силы станут куда сильнее.
— А будут у нас эти год-два?
— Единственное государство, которое сейчас реально нам может угрожать, это Советский Союз, но у него маленькая армия, хоть и весьма мощная, и он не стремится ее увеличить, ограничиваясь военно-спортивным движением. В случае угрозы уже сейчас Вермахт сможет смять РККА и дойти до Москвы. Вы ведь должны понимать, что численное превосходство — важный фактор в победе. И пока русские раскачаются, проводя мобилизацию, мы уже продвинемся так далеко, что у них просто не будет сил нам противостоять.
— Они уже который год строят заводы за Уралом.
— Да, строят, но там сущие мелочи. Как показала польская и французская кампании — наши тяжелые танки прекрасно себя зарекомендовали. Так что, я считаю, что русская оборона лопнет так же, как до того развалилась оборона у поляков и французов.
— А если нет?
— А вот чтобы этого не случилось, вы и нужны.
— Мой фюрер, Рейх собирается воевать с СССР? — настороженно спросил Гальдер.
— Для того я вас и вызвал. — Он выразительно взглянул в лицо начальнику ОКХ. — Вам надлежит в кратчайшие сроки подготовить проект плана войны с Советами. Абвер еще только уточняет сведения, но скоро он вас ими снабдит.
— Мой фюрер, а вас не смущает, что в ходе французской и польской кампаний Абвер не раз ошибался, и нередко довольно крупно. Из-за чего мы понесли серьезные потери, несколько раз попадая в очень неудобную ситуацию. В ситуации с Советами ошибки обойдутся нам намного дороже.
— Людям свойственно ошибаться, — улыбнулся Гитлер, — главное в том, что он в целом держал ситуацию под контролем. Кроме того, ему противодействовали британская и французская разведки. Как вы понимаете, это очень серьезные игроки. Так что, — фюрер сделал паузу, внимательно смотря на Гальдера, — я понимаю, что между вами пробежала черная кошка, но давайте работать вместе. Тем более что вы, что адмирал сделали много полезного для Рейха и нужны ему. — Гальдер с серьезным видом кивнул, давая понять, что принял слова Гитлера, но внутри у него все кипело…
1 июля 1940 года. Москва. Кремль.
Кабинет Сталина.
— …так что получается, товарищ Сталин, что эта новая республика продукт искусственный. Он вообще никак не мог бы получиться в естественных условиях. Ведь Германии нужен мир с Францией, а ее правительство сидит в Лондоне и ни при каких обстоятельствах на него не пойдет. Рейху было бы проще и разумнее представить всему миру Петена как нового главу Французской республики, выставив всех остальных повстанцами и бандитами. В идеале — провести «свободные» выборы на оккупированных территориях.
— Но Германия ведь пошла на это. Почему?
— Потому что они боятся нас и, я полагаю, уже начали подготовку войны на Восточном фронте. Та конфигурация, что сложилась в центре и на западе Европы, Гитлера не очень устраивает, но она обеспечивает уже вполне надежный тыл и активную торговлю между Германией и кем угодно. Даже с прямыми врагами.
— Выходит, что история повторяется?
— Отчасти. Я полагаю, что Канарис будет настаивать на скорейшем проведении военной операции. Каждый день просрочки будет повышать шанс его провала, ведь если Гитлер узнает реальное положение дел в Советском Союзе, то может решить, что с нами выгоднее сотрудничать, а не воевать. Тут все просто одно на другое наслаивается. Германия одерживает победу над Польшей и Францией. Пусть тяжело, но одерживает. Армия СССР формально малочисленна, ведь мы к РККА отнесли только части первого эшелона. О том, что у нас есть что-то еще в Абвере, безусловно, знают, но подадут это Гитлеру как мобилизационные силы, которые мы не сможем быстро развернуть. А значит, у них есть форма по времени, после того как они сомнут наши войска первого эшелона в боях у границы.
— Вы считаете, что нам обязательно следовать именно по этому сценарию? — неожиданно задал провокационный вопрос Сталин. — Может быть, действительно этого предателя стоит сдать Гитлеру, чтобы открыть тому глаза на истинное положение дел? Худой мир лучше доброй драки, не так ли?
— Товарищ Сталин. Я много размышлял об этой возможности. И в той жизни, и уже здесь. Увы, так не получится, война неизбежна. Вы и сами это хорошо понимаете. Гитлер находится в такой ситуации, что не напасть на нас он не может. Максимум — отложить нападение, но не откажется от него совсем. Но, как говаривал Макиавелли, войну можно отложить только к выгоде твоего противника. Ведь если Гитлеру открыть глаза на реальное положение дел, то он подойдет к нападению со всей серьезностью. Сначала обезопасит свои тылы: окончательно утихомирит Европу, приберет к рукам Ближний Восток, решит британский вопрос. И нападет. Но тогда война будет носить гораздо более разрушительный характер — мы успеем подготовиться, но и противник станет гораздо сильнее. А главное, помните, я рассказывал о ядерном проекте Рейха? Сейчас, когда счет идет на месяцы, туда не выделяют много ресурсов, понимая, что все равно не успеют, да и на обычные силы надеются. Но при отсрочке он, скорее всего, получит все потребное финансирование. И повлиять на это мы не в состоянии. В отличие от американцев немцы уже перешли от говорильни к практической работе.
