— А, ну так вы можете чувствовать себя как дома, — воодушевился я. — А знаете что, мистер Максим, я приглашаю вас завтра на обед. Поговорим об искусстве. Я тут по случаю приобрел несколько работ господина Мане. Очень, очень модный французский художник. Пишет в новом и чрезвычайно модном нынче стиле impression, то есть «впечатление»…
Американец шел рядом, делая вид, что внимательно слушает высокопоставленную особу, а я молол языком, приглядываясь к собеседнику: ему явно было не до светских раутов. Наконец он улучил момент и попытался вернуть меня к своим баранам:
— Ваше императорское высочество, могу ли я рассчитывать, что вы проинформируете его величество о моем изобретении?
Я удивленно воззрился на собеседника:
— А зачем вам это, мой дорогой друг? Вы же сами видите, что ваше изобретение не имеет никакой военной пользы. Нет, в ваших Северо-Американских Штатах против толп диких индейцев — может быть, но на поле боя европейских армий…
— А вы сами не желаете…
Я не дал ему договорить, пренебрежительно махнув рукой:
— Я, дорогой мой, генерал-адмирал, то есть командующий флотом. Мое дело — корабли, а на кораблях царствуют пушки. К тому же, — тут я доверительно склонился к его плечу, — должен вам сказать, что мне сейчас не до кораблей. Вы, наверное, слышали, что в моем охотничьем поместье в Южной Африке обнаружены золотые россыпи. — И я гордо выпрямился.
Максим несколько мгновений озадаченно смотрел на меня, а затем в его глазах мелькнуло нечто…
— Ваше императорское высочество, — воодушевленно заговорил он, — я должен вам сказать, что вы совершенно правы! Это оружие лучше всего покажет себя именно против толп дикарей. Оно…
Я слушал его с легкой рассеянной улыбкой. Главное было сказано. Теперь мистер Максим видел перед собой не столько некое лицо, способное проложить ему дорогу к серьезному заказу, а… «кошелек с ушками». Вот такие простенькие приемчики и создали славу вполне себе незамысловатой психологической методике под названием НЛП. Сначала человек приводится в необходимое психологическое состояние, затем в его подготовленную психику забрасывается несколько «крючков», после чего он сам — не под принуждением, не под гипнозом, вообще без какого бы то ни было воздействия, а лишь реагируя на полученную информацию и вроде как на собственную ее интерпретацию, — поступает так, как тебе нужно. Нет, это не магия, и даже слегка разбирающийся в этом человек вполне может противостоять подобному воздействию, но откуда здесь, в этом времени, найдутся разбирающиеся?..
Обед с Максимом прошел просто блестяще. Вечером Андрей с Петенькой, увязавшиеся за американцем после окончания демонстрации, еще немного обработали клиента, упомянув, что великий князь в принципе мягок и жалует изобретателей — вот недавно выкупил какой-то патент, с коим не знает, что делать, — а также сторонник технического прогресса. Да и сами они готовы поспособствовать тому, чтобы он заинтересовался изобретением господина Максима. Чем ребята усердно и занимались весь обед, расхваливая мне перспективы изобретения господина Максима против толп злобных негров. Я же светски отшучивался.
Наконец в разговор вступил сам изобретатель.
— Ваше императорское высочество, — решительно начал он, — я бы хотел сделать вам предложение купить у меня патент на автоматическую картечницу.
В столовой тут же установилась тишина. Я положил в рот кусочек перепелки, прожевал, проглотил, промокнул губы салфеткой и недоуменно уставился на Максима:
— Значит, вы мне предлагаете купить патент? Но позвольте, друг мой, зачем он мне?
— Ваше императорское высочество, вам совершенно необходимо вооружить охрану своего поместья моими орудиями! — горячо заверил Максим. — Вы же сами сказали, что мое изобретение лучше всего покажется против толп дикарей…
— На это есть пушки, — небрежно отозвался я.
Максим улыбнулся. Похоже, он обдумал аргументацию.
— Пушки для обслуживания требуют нескольких человек, коих придется привезти в дикие земли вместо работников или поселенцев. Их требуется кормить, им требуется платить. Мое же орудие вполне может обслуживаться одним человеком. Далее, превосходство пушек заключается в том, что они способны разрушать укрепления. Дикие же племена не имеют таковых и не имеют привычки их строить…
— Но позвольте, мой друг, зачем мне ваш патент? В конце концов, сколько мне понадобится ваших картечниц для охраны поместья? Пять, десять? Я закажу их вам… — Тут я запнулся и, пожав плечами, добавил: — Конечно же после того, как ваше изобретение станет более надежным. С той надежностью, которая имеется у него сейчас, картечницы Нордфельда, право, будут предпочтительнее.
— Вы не понимаете, ваше императорское высочество! — вскинулся изобретатель. — Сам факт того, что вы будете использовать мои картечные орудия для защиты своего поместья от дикарей, подвигнет других заказать их себе. Так что вы сможете получить доход от продажи моих орудий. И…
— И на каком же заводе мне их производить? — усмехнулся я. — Опять же, сколько таких орудий закажут другие? Пятьдесят? Много — сто. И для сего строить завод? Дороговато выходит… — Я покачал головой и задумался. В столовой снова установилась напряженная тишина, а затем я внезапно спросил: — А сколько вы хотите-то за патент?
Максим вздрогнул, облизнул губы и хрипло произнес:
— Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. И я готов продать права на производство пулеметов только на территории России.
— Ско-олько? — Я ошарашенно уставился на него. Ну наглец! В это время за фунт стерлингов давали более десяти рублей. Он хочет от меня за патент на эту сырую полусамоделку более полумиллиона рублей?! Да я лучше в Мосина вложусь!
— Ваше императорское… — начал Максим.
— А если серьезно? — иронично произнес я.
Американец покраснел, побледнел, выдохнул и тихо произнес:
— Двадцать… пятнадцать тысяч.
Я возвел очи горе. Максим напряженно смотрел на меня.
— Хорошо, — вздохнул я. — Я помогу вам. Испытываю, знаете ли, некую слабость к изобретателям. Но два условия.
Максим подался вперед.
— Первое — вы продадите мне патент на производство пулеметов не только в России, но и, скажем… в Германии. — Я сделал паузу. У Максима задергался глаз. Я молча смотрел на изобретателя.
— Согласен, — наконец выдавил он.
— И второе — вы доведете образец до ума. Во-первых, меня не устраивает надежность, во-вторых, вы переконструируете пулемет под патрон на бездымном порохе, и в-третьих, — я прищелкнул пальцами, — уж больно он у вас тяжелый и громоздкий. Особенно задняя часть, в которой находится механизм. Вы уж как-нибудь попытайтесь ее уменьшить и облегчить. Не в ущерб надежности, конечно.
