Улыбнувшись на этот крик души, я подначил:
— А сам как думаешь?
Но терзающийся сомнениями Ванин улыбку не поддержал и ответил вполне серьезно:
— Я много про это думал, перебирая самые разные гипотезы. Но они отпадали одна за другой. Элементарно из-за твоею незнания обстановки. Можно было предположить, что ты придуриваешься, но знаешь, после рассказа о боях в Рязани у тебя в глазах ТАКОЕ появилось, что я даже несколько испугался. Так сыграть невозможно…
— Глаза к делу не пришьешь. Вывод-то какой?
Алексей вздохнул:
— А вывода епт нет. Ведь если оставить голые факты, то получается, как будто тебя заморозили лет шесть-семь назад и только сейчас разморозили. Но этого не может быть.
Я фыркнул:
— Угу, или как вариант — все эти годы я провел в коме и, выйдя из нее, тут же познакомился с тобой.
— Для бывшего коматозника ты чересчур бодр, свеж и прыток. И это сильно удивляет…
Закурив, я спокойно ответил:
— А вот не преумножай сущности — не будешь удивляться. Просто в силу своего журналистского прошлого и общей социальной позиции ты не представляешь, что есть люди, которые действительно не интересуются ни политикой, ни новостями. Вообще! И для тебя это настолько странно, что ты готов скорее поверить в шустрого коматозника, чем признать существование такой категории людей.
Смущенный моими словами Ванин задумался, а потом пожал плечами:
— М-да, уел. Так я этот вопрос не рассматривал… Просто для плюющего на политику ты как-то чересчур эмоционально реагировал на мои рассказы. Это и удивило…
— Дык я же человек! Раньше я про такие новости просто не знал. А как узнал, то обалдел и возмутился!
Судя по лицу Алексея, эти слова его до конца не убедили, но он, видя мое раздражение, только пробурчал:
— Угу — новости… Им уже лет шесть, этим «новостям»… — А потом, меняя тему, поинтересовался: — А с Ловягиным как поступим? У тебя в Юрьево есть завязки в больнице?
Этот вопрос я уже обмозговал, поэтому ответил сразу:
— Завязок нет, но это делу не помеха. Нам ведь сложную и долгую операцию делать не надо, так — рану почистить и все. А потом уколы мы и сами ставить сумеем. Значит, будем играть нагло и жестко. Я с Толяном иду в больницу, беру врача за жабры, и он все быстро делает.
— Как?
— Каком кверху! Отловлю «лепилу», зажму в углу и объясню политику. Скажу, что ейской братве врачебная помощь нужна. Сделает все как надо — получит сто баксов. А за любой косяк валим и его, и его семью. В общем — закошмарю основательно и всё. Как думаешь, что он после этого выберет — деньги или законопослушание?
Ванин передернулся, видно, представив себе состояние хирурга после такого ультиматума, а я добавил:
— Кстати, именно этот вариант предлагался в Воронеже. Но некоторые чересчур щепетильные и осторожные начали возражать, поэтому теперь мы имеем кучу проблем.
Алексей смущенно заерзал и опять быстренько перевел разговор на другое:
— Ты говорил, что к вечеру начнут искать полицейских и выйдут на доктора? А ведь он номер моей «ласточки» знает…
Выкидывая окурок и закрывая форточку, я пояснил:
— До этого момента у нас минимум есть часов шесть-семь. Но по-любому в Шахтах надо машину бросать и дальше добираться на перекладных.
Бросать?!
— А ты как думал? «Уазик» засвечен по самое «не могу». И Шахты — это еще самый лучший вариант. По-хорошему, нам уже в Миллерово надо пересаживаться. Кстати, еще хочу сказать — так как в больничке стояли камеры, то твой фейс тоже засвечен. Но нет худа без добра — поповская растительность на голове была хорошей маскировкой. И если от нее избавиться…
Убитый известием о скорой потере машины, Ванин уныло поинтересовался:
— В смысле — избавиться? Это ты на что сейчас намекаешь?
— Не намекаю, а прямо приказываю: усы, бороду и шевелюру — долой! Я там машинку для стрижки аккумуляторную прикупил, так что все оформим за пятнадцать минут и в лучшем виде!
А потом, глядя на пришибленного Леху, дружески пихнул его в бок:
— Чего нос повесил? Ты радуйся, что в магазе краски не было, а то бы еще и масть поменял!
Будущий расстрига только рукой махнул:
— Да я не из-за этого… Просто без колес нам совсем плохо придется… У Толика вроде опять температура поднялась, и как мы его дальше потащим?
М-да, вопрос, конечно, интересный… Глянув в окошко, отделяющее салон от кабины, и увидев барышень, хлопочущих возле полулежащего на лавке Ловягина, я только вздохнул А ведь Ванин прав. Сам Толян, похоже, не ходок. Точнее, ходить он может, но шатаясь и до первого мента. Значит — вокзалы нам не подходят. И частники такую толпу просто не повезут. Тут ведь не просто машина нужна, а нечто вроде микроавтобуса. Можно, конечно, разделиться, но как? С раненым должен быть хоть один мужик, но я сам без документов, поэтому отпадаю, а отрывать Ванина от семьи тоже как-то не очень…
С другой стороны, когда я только сюда ехал, то постов на дороге не наблюдал. Они, конечно, были на въезде-выезде в Ростов, Новочеркасск, Миллерово, Семилуки, ну и так далее. То есть во всех более-менее крупных городах. А вот на трассах никаких пунктов ДПС не видел. Это значит, что если объезжать города и достаточно большие поселки, то можно от машины не избавляться. Риск, конечно, есть. Но немногим больший, если мы «уазик» бросим и начнем попутки ловить. Зато оставив вездеход у себя… М-м-м… Это же от скольких головных болей избавимся? Тем более что колер у ванинского рыдвана самый что ни на есть распространенный, а номера уже так заляпало быстро застывающей на вечернем морозце грязью, что никто их не разберет. Да и погода на нас работает — то ли уже снег, то ли еще дождь моросит. Дорожные ментозавры при таких раскладах стараются из своих утепленных берлог не вылезать. Значит, можно, как изначально думал, ехать до Миллерово. В смысле — спокойно ехать. А вот дальше надо будет сторожиться, периодически съезжать с трассы и двигаться проселками, огибая населенные пункты.
Когда поделился своими мыслями с Алексеем, тот просто воспрянул к жизни. Видно, Ванину очень не хотелось лишаться заработанного кровью и потом средства передвижения. Обрадованный Лешка тут же заверил меня, что дорогу и расположение постов знает достаточно хорошо, так как иногда вывозил семью к родителям Марии. И постарается довезти так, чтобы с полицией мы вообще не сталкивались.
Что сказать? У нас это почти получилось. Причем оборзели до того, что к вечеру я его подменил за рулем и дал возможность отдохнуть. А часов в шесть утра, когда мы, уже довольно далеко отъехав от Ростова, шпарили по трассе, которая в нашем мире зовется М-29 — нарвались. Причем все произошло просто и буднично. Лешка снова рулил, я кемарил и проснулся оттого, что водитель, ругнувшись сквозь зубы, начал тормозить. Глянув в зеркало заднего вида, понял, почему он ругается — с мобильным постом встретились. На обочине стояла «тойота» характерной для здешнего мира черно-белой окраски, возле которой, посверкивая светоотражающими полосками, нашитыми на форму, терлась парочка дорожных мытарей. А может, и не парочка, так как темень стояла — глаз выколи и свет давали только габаритные огни полицейской машины.
