Прислушиваясь к ругани и возгласам корсаров, Серов потянулся за зрительной трубой. В круглом ее оконце промелькнули набережная, церковная колокольня, крыши лавок, кабаков и складов, потом возник трехмачтовый фрегат – «Гром» Пикардийца с восемнадцатью пушками. Двадцатипушечный «Трезубец» с бортами, окрашенными в желтый цвет, стоял восточнее, и оба судна располагались так, чтобы контролировать любые перемещения в бухте. «Ворон» застыл поближе к берегу, словно пойманный в ловушку зверь. Пила или других офицеров Серов не разглядел, однако заметил, что на шкафуте и шканцах толпятся человек пятьдесят—шестьдесят, а на квартердеке дежурят стрелки в полной боевой готовности. Затем он без особого удивления обнаружил, что палубы «Трезубца» и «Грома» тоже не пусты – у фальшборта торчали вооруженные до зубов пираты, не меньше половины экипажей. Что до обычно оживленной набережной, то там народа почти не замечалось – кроме негров, разгружавших два торговых корабля.
«Точно вымерли все!» – подумалось Серову. Он сунул трубу за пояс и снова оглядел тянувшуюся вдоль гавани улицу, скользнув взглядом от таверны старого Пью на западе до протестантской часовни на востоке. В отличие от корабельных палуб, Бас-Тер казался безлюдным и едва ли не вымершим; мнилось, что вот-вот послышится команда, рявкнут огнем и дымом орудия, отвалят шлюпки от пиратских фрегатов, и кровожадные орды ринутся то ли друг на друга, то ли на притихший город. Впрочем, последнее было маловероятно – Бас-Тер, как и вся Тортуга, являлся землей экстерриториальной, неприкосновенной – во всяком случае, до той поры, пока Береговое братство нуждалось в услугах его губернатора. К тому же не стоило забывать и о пушках Скалистого форта. На них Серов питал особые надежды.
Сделав знак капитану ван дер Вейту, он распорядился:
– С вами останутся мастер Стур и еще один из наших, вот этот, – он показал на Жака Герена. – Слушаться их как меня и ждать сигнала! На берег ни ногой, пить не больше кружки, порох держать сухим. С остальными я отправлюсь в город.
Спустили шлюпку, а в нее – сундук с одеждой и тщательно запакованным фарфоровым сервизом. Тернан, двое голландцев и братья Свенсоны сели на весла, плеснула изумрудная вода, скрипнули уключины, и замшелые бревна причала неторопливо поплыли к Серову. А вместе с ними – пыльные пальмы под низко нависшим вечерним солнцем, лачуги с покосившимися крышами, белые стены и колокольня церквушки, узкие улочки, что разбегались вверх, к террасам и домам богатых горожан. В том районе также не замечалось большого оживления. Лишь у низкого здания казармы, распластавшейся около губернаторского особняка, мелькали фигурки солдат – похоже, шли учения или военный смотр.
– Тишина, как в пустом трюме, – промолвил Тегг. – Для нас большая удача, клянусь преисподней! Даже если гарнизон форта удвоили.
– Хрр… А хоть бы и удвоили! – каркнул Боб. – Всем глотки перрережем!
– Вот это ни к чему, – строго произнес Серов. – Не надо крови меж нами и губернатором.
Тегг оскалился в хищной ухмылке и погладил лежавший на коленях мушкет:
– Ну, это как получится.
Как получится, молча согласился Серов, всматриваясь в берег. Время шло к шести часам, зной постепенно спадал, и в небе над восточным горизонтом повис тонкий полупрозрачный лунный серпик. Обычно в эти минуты у кабаков уже толпился народ, шныряли, клянча выпивку, калеки и нищие, шлюхи всех цветов кожи торчали на каждом углу, а в лавках звенело серебро. Три пиратских корабля, одновременно пришедших в Бас-Тер, сотни жаждущих глоток и сотни тугих кошельков должны были способствовать торговле и всевозможным развлечениям. Даже если бы «Гром» и «Трезубец» явились без добычи, хватило бы головорезов с «Ворона», чтобы смести спиртное со всех прилавков и трудоустроить всех портовых девок. Однако тишина! Никто не буянил в тавернах, не вопил, не горланил песен, не валялся пьяным в тени церковных стен. В самом деле, удачно! Удачно, какой бы ни была причина этой тишины.
Они причалили напротив «Старого Пью» и сошли на дощатый настил пирса. Две шлюхи, мулатка и индианка, высунулись на улицу и тут же юркнули в кабак. Кроме них да негров-грузчиков рядом не было ни души. Отправив лодку с голландцами обратно, Серов послал Тернана и Джоса за мулами, потом велел вытащить ящик с сервизом и, подозвав Брюса Кука, распорядился:
– Пойдешь с Олафом, Стигом и Эриком к губернатору. Можете не спешить, мы здесь останемся до полуночи. Губернатору скажешь, что маркиз Андре де Серра, только что прибывший в Бас-Тер, шлет дорогой подарок, кланяется и испрашивает аудиенцию.
– Ау… чего? – Лоб Кука пересекли морщины.
– Аудиенцию. Это значит, что завтра, желательно часиков в десять, я хотел бы повидаться с де Кюсси.
– Так бы и сказал, – буркнул шотландец, кивая Эрику, младшему из скандинавов. – Ящик возьми, моча черепашья! И тащи осторожнее!
Четверо пиратов удалились, вздымая сапогами пыль.
Серов повернулся к таверне старого Пью, что притулилась у подножия утеса. Согласно прежним его планам, они должны были убраться за город, чтоб не маячить у всех на виду, и там, в какой-нибудь рощице, ждать темноты и ночи. Но всякий план полезно скорректировать, сообразуясь с обстоятельствами. Если в гавани безлюдье, то незачем таиться, а этот кабак гораздо удобнее пальмовой рощи и тростниковых зарослей.
Готовая штаб-квартира, решил Серов и, взяв Шейлу под руку, повел ее к перегородке, что отделяла заведение папаши Пью от улицы. Тегг, приволакивая раненую ногу, двинулся за ними.
Смеркалось. Сумрак наползал на остров с моря, поглощая застывшие на рейде корабли, белую полоску прибоя у бревен пристаней и молчаливую набережную. Вечерние тени вздымались все выше и выше, прятали затихший город дом за домом, ярус за ярусом, скрывали деревья, узкие извилистые улицы, заросшие цветущим кустарником дворы, пока не добрались до казармы и губернаторской резиденции. Там вспыхнули огни, и, словно повинуясь этому сигналу, со стен форта ударила пушка.
– Вечерняя смена караула, – заметил Тегг. – Они стреляют в двенадцать и в шесть пополудни.
– Самое время глотку промочить, чтобы не заржавела, – молвил Страх Божий, алчно нюхая воздух.
– Хрр… Хоррошая мысль, – проскрежетал Хрипатый.
– Заодно новости узнаем, – добавил Кактус Джо.
Серов кивнул, и они ввалились в заведение.
Там было пусто, сумрачно и тихо, даже две потаскушки куда-то исчезли. Папаша Пью клевал носом за стойкой, со стен свисали подвешенные на абордажных крючьях фонари, и только на крайнем из трех столов виднелись остатки недавнего пиршества – кружки, кувшин и обглоданные свиные ребра. Под столом кто-то спал, вытянув ноги в огромных грязных сапогах и наполняя помещение могучим храпом. Старый Пью тоже, видимо, был под хмельком: заслышав шаги посетителей, он сполз физиономией на стойку, приоткрыл один глаз и промычал:
