Словно в ответ на эти мысли, Григорий заметил другую имперскую галеру, которая подошла к ним с противоположного борта. С нее быстро перекинули сходни на судно Фридриха. Но император не торопился покидать тонущий корабль. Он рассматривал поле боя.
Забубенный проследил за его взглядом и увидел, что за это время флот Фридриха полностью разгромил первую линию морской обороны Генуи и уже атаковал вторую – галеры защитников города полыхали уже у самого берега. И тут Григорий с удивлением разглядел сквозь дым еще одного живого арбалетчика на уже, казалось, поверженной галере генуэзцев. Тот был ранен, из плеча текла кровь, сзади к нему бежали двое солдат Фридриха – жить ему оставалось несколько секунд. Но генуэзец решил унести напоследок с собой на тот свет еще одного противника. И выбрал юстициария, пробиравшегося по палубе нетвердой походкой впереди Забубенного. Одетый в красную куртку чиновник представлял собой отличную мишень.
Поняв это, Григорий не смог выдавить из себя ни слова – крик застрял в его горле. Но механик инстинктивно рванулся вперед, успел сделать только один шаг, и тут же что-то больно ужалило его в левое плечо. Удар был таким сильным, что механика свалило с ног. Потеряв равновесие, он рухнул на тлевшие от жара доски палубы, в недоумении уставившись на оперение арбалетной стрелы, торчавшей из плеча. Кровь алой струйкой потекла из раны, быстро превращаясь в настоящий ручей. «Черт бы побрал эту дарственную, – подумал Забубенный, – не стоило помирать из-за недвижимости».
И потерял сознание.
Глава двадцать четвертая. Счастливое время
Когда механик пришел в себя, то обнаружил, что лежит в какой-то палатке, а вокруг него колдуют лекари. Как потом выяснилось, лучшие лекари королевства, которых прислал сюда Фридрих. И лекари постарались на славу – арбалетный болт вынули, дав предварительно хлебнуть едкого отвара, от которого помутился рассудок, рану зашили. Кровь остановили. Кость не пострадала. Но во время операции механик опять потерял сознание. И надолго.
Пришел в себя только через неделю. Как потом рассказывали лекари, сильно бредил. Узнав об этом, Григорий испугался и уточнил, опасаясь, что выдал Констанцию:
– Не звал ли я кого-нибудь на помощь?
– Нет, – безразлично ответил лекарь, отсчитывая ему какие-то капли, – только сильно ругался. Часто вспоминал римского папу и генуэзцев.
– А, – устало улыбнулся механик, – ну, это нормально. А как я в целом?
– Жить будешь, – сообщил ему седовласый медик, – Но полежать еще несколько дней надо. А потом, – гуляй чаще. Руку разрабатывай.
С тем и удалился. Кормили раненого хорошо – объедками с императорского стола. Но бульон варили отдельно. Так лекарь приказал, а его приказы здесь выполняли в точности. Ухаживали за Григорием чьи-то слуги. Механик не знал их в лицо. Несколько раз заходил юстициарий, справлялся о здоровье.
– Здоровье мое нормальное, – успокоил его Григорий, – иду на поправку. Айболит обещал скоро выписать.
Райнальдо ди Аквино теперь называл Забубенного не иначе, как «дорогой друг». Сам Григорий от дружбы, естественно, не отказывался, но и не рассказывал юстициарию всей правды о причине своего благородного поступка. Стыдно было. Хотя, с другой стороны, чего стыдиться – хоть и случайно, а жизнь человеку спас. Да сам чуть концы не отдал. Правда, незадолго перед тем чуть его же не утопил. Но, в жизни всякое бывает. А благодарный юстициарий старое поминать, похоже, не собирался.
Злополучная дарственная, как оказалось, лежала тогда в специальном сундучке для документов, что находился в каморке под палубой галеры. Так что юстициарий не промочил ее и даже успел спокойно забрать оттуда, перед тем, как покинуть тонущий корабль. Услышав эту новость Забубенный обрадовался, хотя и старался виду не показывать. Юстициарий обещался передать дарственную Григорию по дороге домой. Ведь Фридрих приказал, чтобы Забубенного отправили в Неаполь сразу же, как он поправиться. Подальше от боевых действий. Галерами император остался доволен – морскую оборону Генуи они сломили. А больше здесь Григорию было делать нечего. Тем более, раненому.
Юстициарий дела свои тоже закончил, но испросил разрешения Фридриха дождаться выздоровления механика и отплыть в Неаполь вместе. Император, занятый осадой Генуи, разрешил.
Вылежав положенные дни, Григорий выбрался на первую прогулку. На всякий случай, его сопровождали двое слуг. Голова шумела и кружилась, слабость давала о себе знать. Но все же он был жив, хотя и с рукой на перевязи.
Оказалось, что все это время он пролежал в отдельной палатке, на краю большого лагеря императорской армии, который был разбит на скалистом берегу. Посреди небольшого отвоеванного у генуэзцев плацдарма, откуда Фридрих предпринимал ежедневные атаки на стены хорошо укрепленного города ломбардской лиги.
Забубенный брел по лагерю, дышал морским воздухом и осторожно вертел головой по сторонам. Вокруг бурлила военная жизнь: уходили по направлению к видневшемуся рядом городу солдаты, проезжали конные рыцари, закованные в броню. Строились защитные стены на случай контратаки генуэзцев. В общем, жизнь шла своим чередом. И вдруг Забубенный увидел странный отряд конных воинов, человек тридцать, резко отличавшихся от остальных солдат армии Фридриха.
На всадниках были искусно сделанные островерхие шлемы. Грудь прикрыта металлическими пластинами, нашитыми на кожаную куртку, а снизу доспех продолжался бронеюбкой, которая хорошо защищала ноги. В правой руке каждый воин держал мощное копье с длинным заостренным наконечником, способным разрезать доспех врага. За спиной лук и колчан со стрелами. Круглый щит на седле. Кроме того, у всех всадников к седлу был приторочен аркан.
Сначала раненый механик подумал, что это сарацины из отряда, осадившего Болонью. Но, разглядев хищные лица азиатов, Забубенный чуть снова не потерял сознание. Ему слишком хорошо были знакомы доспехи и оружие всадников. Это были монголы. Отряд двигался ему навстречу. И впереди всех ехал хан Каюк, собственной персоной.
«О, господи», – выдохнул Григорий, пригнулся и, резко свернув направо, спрятавшись за высокой палаткой. Удивленные слуги последовали за ним. Отсидевшись, пока монголы не проехали мимо, Григорий осторожно посмотрел им вслед. Отряд направлялся к самому большому и богато разукрашенному шатру, стоявшему посреди лагеря. Судя по всему, там располагался сам Фридрих Второй, император Священной Римской Империи.
Отдышавшись, Забубенный прокрался окольными путями к своей палатке и велел слугам разыскать юстициария. Тот явился почти сразу.
