Отдышавшись, Забубенный прокрался окольными путями к своей палатке и велел слугам разыскать юстициария. Тот явился почти сразу.
– Что случилось, Грегор? – приветствовал он бледного, как мел, механика, – вам стало хуже?
– Напротив, – попытался неуверенно переубедить чиновника Григорий, – у меня все хорошо. А вы, Райнальдо, кажется, давно собирались отплыть в Неаполь?
– Да, – кивнул чернобородый здоровяк, – Все дела с императором я закончил. Жду только вас. Если вы действительно чувствуете себя хорошо, то можно отплыть хоть завтра, дорогой друг.
– Думаю, не стоит откладывать до завтра, – неожиданно заявил Григорий, озираясь по сторонам, – я отлично отдохнул и почти здоров. Можно ехать прямо сейчас. Мне срочно нужно в Неаполь. Меня там ждет масса дел.
– Похвальное рвение, – одобрил юстициарий, поразмыслив, – ну что же, я прикажу готовить галеру. Отплываем в ближайшее время. Я пришлю за вами слуг с носилками.
– Спасибо, – поблагодарил Забубенный, – но я и сам дойду. Можно носилки не присылать. Только слугу. Пусть проводит до стоянки галер.
– Как пожелаете, – поклонился Райнальдо ди Аквино и отправился отдавать указания.
Но отход галеры задержался почти на три часа. Когда же, под мерные всплески весел она отошла от генуэзского берега, Райнальдо объяснил причину задержки.
– Я должен был попрощаться с императором, но долго не мог попасть к нему на прием. Приехало какое-то тайное посольство. Мне пришлось ждать. Кстати Фридрих справлялся о вашем здоровье, Грегор.
– Тайное посольство? – переспросил Забубенный, – но откуда?
– Какие-то азиаты, дорогой друг, – ответил, не таясь, юстициарий, – кажется, монголы.
– Монголы? – изобразил удивление Григорий, – а что им здесь надо?
– Не знаю, – честно признался Райнальдо ди Аквино, – но, судя по тому, что эти степняки захватили Венгрию, опустошили Хорватию и вплотную приблизились к северным италийским землям, у них есть о чем поговорить с нашим императором. Кто знает, вдруг они помогут нам взять Венецию. Мы сэкономили бы массу сил.
– Возможно, – кивнул Забубенный, не слишком уверенный в том, что у немцев получится честный союз с монголами. Иначе, зачем тогда Субурхан хотел захватить Констанцию. Но, чтобы там ни было, а монголы подобрались уже слишком близко к границам сицилийского королевства. Конечно, для Фридриха в этом положении были некоторые плюсы. Но на долю Григория выпадали одни только минусы. Ведь, куда мог дальше двинуться Субурхан, то было известно лишь одному Субурхану. А новая встреча с монголами не входила в планы внезапно разбогатевшего механика. Да и Констанции было бы лучше находиться подальше от потенциальных союзников мужа.
Григорий подумал о том, что неплохо бы уговорить Констанцию покинуть Неаполь и перебраться в Палермо. Уплыть на Сицилию – подальше от монголов. Все же, это остров, а Субурхан при всей своей сухопутной мощи не имел столь большого флота, как у Фридриха.
Забубенный решил так и сделать по прибытии в Неаполь. Но еще в море, от сильной качки он слег. Рана разболелась. И механик снова стал впадать в забытье. А потому не помнил, как закончилось это морское путешествие.
Григорий очнулся оттого, что кто-то тихо разговаривал рядом с ним по-немецки. Судя по голосам, две женщины. Открыв глаза, он не увидел говоривших, но понял, что лежит на высокой постели в большой и светлой комнате, но с зашторенными окнами. «Где это я? – не мог сообразить механик, – в доме Шмидта таких хором нет».
В этот момент разговор прекратился, позади тихо затворилась дверь. Раздалось легкое шуршание платья, и перед раненым появилась Констанция. Ослепительная, как никогда. В белом платье и прозрачной вуали на волосах. Подобрав юбку, она присела на край постели, и, проведя по волосам Григория, спросила.
– Как ты себя чувствуешь, Грегор?
– Великолепно, – ответил механик улыбнувшись, – Только как во сне. Не могу понять, где я нахожусь?
Констанция тоже улыбнулась.
– Ты у меня в замке.
Некоторое время механик молчал, не зная, что и ответить. Но потом все же собрался с силами:
– Я в Кастель Нуово? И все об этом знают? Но ведь это же невозможно.
– Когда тебя привезли и оставили в доме господина Шмидта, юстициарий посетил меня с визитом, – поведала Констанция, – Он рассказал, как ты его спас и что сам до сих пор не окреп, как следует. Он хотел везти тебя дальше в Палермо, чтобы там, в столице, передать хорошим врачам. Но я настояла, чтобы тебя немедленно перевезли сюда. Здесь тебя пользуют великолепные лекари, и скоро ты будешь здоров. Так что твоему появлению здесь есть вполне официальное объяснение. А юстициарию я велела задержаться в Неаполе до твоего выздоровления.
– Но его же ждут государственные дела, – попытался возразить Григорий, вспомнив о том, что бедный Райнальдо уже больше месяца не может вернуться домой. Сначала его таскал за собой Фридрих, теперь мешает Констанция.
– Подождут, – отмахнулась императрица, – я и есть его государственные дела.
– Лучше бы меня оставили в доме Шмидта, – проговорил Григорий, – так было бы меньше подозрений.
– У Шмидта плохой лекарь, – возразила Констанция, хитро улыбнувшись, – А ты нужен Фридриху. Он ведь тебя ценит, как мне поведал Райнальдо. Без тебя бы у него не было новых галер.
На лице Констанции появилось заговорщическое выражение.
– Не беспокойся, Грегор. Ты лежишь в отдельном зале, недалеко от моих покоев. Никто кроме меня и служанки сюда не войдет. Тебя будет осматривать мой личный лекарь. И, пока ты болен, Грегор, мы можем видеться сколько угодно. А болеть ты будешь как можно дольше. Это я тебе обещаю. И никто о нас не догадается.
Забубенный усмехнулся и тут же боль пронзила плечо. Слабость давала о себе знать.
– А юстициарий? – спросил Забубенный, – он ведь знает, где я.
– Райнальдо мой давний друг, – ответила Констанция, – он нас не выдаст Фридриху, даже если узнает всю правду. Но ведь он ее не знает. А, кроме того, я не могла смотреть, как ты страдаешь.
– Воистину нет существа коварнее женщины, – пробормотал Григорий, привлекая здоровой рукой Констанцию к себе.
Забубенный действительно скоро пошел на поправку. Врач не часто баловал его своими визитами, зато его хорошо кормили, поили отличным вином, и не обделяла вниманием жена императора. Они болтали целыми днями напролет, поскольку ни на что большее Забубенный был пока не способен. Но при такой заботе больной был просто обречен на быстрое выздоровление.
Спустя несколько дней рана затянулась, и механик даже хотел снять повязку. Лекарь разрешил. Констанция запретила. Поскольку Григорий, ради лечебной физкультуры, периодически бродил в неурочный час по коридорам и залам Кастель Нуово и мог повстречать бойких на язык служанок или пажей, конспирацию следовало соблюдать. Бедному механику ничего не оставалось, как подчиниться своей госпоже. Рука быстро выздоравливала и по утрам, надевая повязку, Забубенный даже иногда путался, какую руку в нее совать.
