— Разве вы не останетесь здесь? — удивился он.
— Зачем?
— Но мы же решили помочь боярышне! — сказал он так, как будто между нами уже существовал какой-то договор.
— Да, конечно, мы с вами так и решили, — продолжая валять дурака, ответил я, — но царь-то не здесь, а в Москве, зачем же мне сейчас оставаться у Требухиных? Я все разузнаю, переговорю с нужными людьми… Мне какой будет откат?
— Что будет? — не понял иностранец.
— Чего же здесь непонятного! Если Наталья выйдет замуж за царя, то ее отец и вы получите прямую прибыль. А я что с этого буду иметь?
— О, вы, оказывается, умеете трезво мыслить! — похвалил меня иностранец, чуть ли не с уважением глядя на русского прагматика.
— А то! — скромно сознался я.
— Вы получите большую прибыль, вы этим поможете всей Руси! — сказал он и опять пронзительно посмотрел мне прямо в глаза.
Возможно, будь на улице светло, я бы и подчинился его гипнотическому взгляду, но по темному времени проигнорировал, ответив:
— Мне было бы интереснее получить что-то более конкретное. Деньги или должность первого боярина,
— О! Все, что вам будет угодно! — согласился он.
— Какие гарантии и задаток?
— Мы это обсудим в другой раз, — помедлив, сказал он.
— Хорошо, тогда и будем решать.
Разговор на этом кончился, и дальше мы шли молча, просто наслаждаясь вечерней прохладой. От общения с этим человеком у меня осталось неопределенное впечатление, я так и не понял, что он собой представляет.
Только войдя в господскую избу, я вспомнило своем оруженосце, которого оставил наедине с двумя прекрасными девами. В наших покоях было тихо, и я, на всякий случай покашляв за дверями, вошел в терем. Женщин здесь уже не было. Комнатенку освещала восковая свеча, Рында сидел возле стрельчатого окошка с кислой миной.
— Ну, и как тебе все это понравилось? — спросил я Ваню.
— А… — только и протянул он.
Я ожидал от него более эмоциональной оценки.
— А где девушки?
— Ушли.
— Я вижу что ушли…
— В общем, как ты вышел, они тоже ушли, — грустно сказал он, — Видно, мне на роду написано мыкаться одному!
Что ему еще написано на роду, мне узнать не пришлось. Тихо заскрипели ступени лестницы, и в нашей светелке появилась сама боярышня.
— Вы еще не спите? — спросила она, хотя это и так было очевидно.
— Нет, не спим, — ответил за нас обоих Ваня.
— Зря мы сюда приехали, — грустно промолвила Наталья.
— Мне тоже так показалось, — не без ехидства сказал я. — Батюшка твой жив, здоров и пока умирать не собирается.
Наталья тяжело вздохнула. Было заметно, что выпитое днем в трактире курное вино, в просторечии — самогонка, пока еще не выветрилось и она слегка хмельна.
— Как там твой родитель? — вежливо поинтересовался я.
— Он что, он как всегда пьет. Ты, я слышала, со Свеном познакомился?
Свенами на Руси называли шведов, так что национальная принадлежность моего нового знакомого стала прорисовываться.
— Познакомился, — сознался я.
— Смотри! — предупредила Наташа, не уточнив, куда мне нужно смотреть.
— Как он сюда попал? — как бы между прочим поинтересовался я.
— Кто?
— Ну, этот, Свен.
— Какой свен?
— Ты только что спросила, познакомился ли я со свеном, — терпеливо объяснил я.
— Ах, не знаю я ничего! — плачущим голосом воскликнула Наташа. — Отец велел тебе к нему прийти!
— Скажи, что я устал и ложусь спать.
Боярышня посмотрела на меня своими прекрасными глазами. Рассмотреть, что в них таится, при слабом освещении было невозможно, но то, что они необычно грустные, я увидел.
— Пойди ты к нему, — попросила она, — он пьяный и все равно не отстанет… Теперь уже все равно, — добавила она.
От ее недавней наглой самоуверенности не осталось и следа. Девушка казалась тихой и очень печальной.
— Наташа, — сказал я и взял ее за руку, — объясни, что здесь происходит?
— А ты еще сам не понял? — вопросом на вопрос ответила она.
— Нет, и меньше всех я понимаю тебя. Зачем тебе вдруг понадобилось сюда возвращаться?
— Я думала, ты уже догадался. Они меня заставили!
Я по инерции хотел спросить: кто и когда, но не спросил.
Теперь, после ее подсказки, догадаться, как могли развиваться события после первого похищения, было не ахти как сложно. И вообще было похоже, что все последнее время мною манипулировали и направляли туда, куда нужно было то ли бывшему боярину, то ли загадочному шведу, а я только и мог что сердиться на Наташу и подозревать ее во всех женских пороках и слабостях.
— Ты можешь рассказать, что здесь происходит? — тихо спросил я, низко наклонившись к ее лицу.
Она не ответила, только отрицательно покачала головой.
— Ладно, пойдем к твоему отцу, буду разбираться на месте, — решил я. Ситуация и раньше мне не нравилась, а теперь и того меньше.
— Я тебя провожу, — сказала девушка, — только постарайся быть осторожным.
Об этом меня предупреждать было не обязательно. Если бы я не был всегда начеку, то давно окончил бы свои похождения самым плачевным образом.
Оставив Ваню в тереме, мы спустились по утлой, скрипучей лестнице вниз. В большой комнате первого этажа никого не оказалось. В доме было тихо, и я удивился, как безбуйно «гуляет» боярин со своей многочисленной пьяной челядью.
— Он не здесь, — остановила меня девушка, когда я направился во вторую комнату господского дома, — батюшка в разгуляй-избе.
О Разгуляй-поле я слышал, почему бы тогда не быть такой же избе?..
— Где это? — спросил я.
— Там, — ответила она, махнув рукой на входную дверь. — Мне туда входить нельзя, но тебя провожу.
Мы вышли на залитый лунным светом двор. Ночное светило было в своей полной фазе, так что светло казалось почти как днем. Мне хотелось как-то приободрить девушку, приласкать. Мое недавнее раздражение прошло без следа, и теперь я испытывал к ней почти прежние чувства. Мне показалось, что она поняла, о чем я думаю, и отрицательно покачала головой.
— Нет, не нужно, за нами все время следят, — совсем тихо, хотя во дворе кроме нас никого не было, сказала она.
— Быстро расскажи все, что ты знаешь о Свене? — так же тихо попросил я.
— Почти ничего, он приехал полгода назад и с тех пор все время с отцом. Он какой-то, — она не нашла подходящего определения и слабо взмахнула рукой. — Мне он не нравится.
«Мне тоже», — подумал я. Хотя после нашей странной прогулки иностранец стал казаться довольно примитивным типом, но интуиция подсказывала, что лучше держаться настороже.
