– Почему ты спрашиваешь?
– Я… Я волнуюсь, вот и все. Ты же знаешь, что в нашей профессии самый высокий процент разводов.
– Джек, успокойся. Мне достался лучший мужчина на свете. У него такой же график работы и такие же перепады настроения. Мы это знаем, и у нас все хорошо.
Тайер кивнул, глядя на дорогу, но Аннабель почувствовала, что ее ответ его не убедил. Черт возьми! Это ведь моя жизнь, и она касается только меня! – подумала она и решила не продолжать разговор.
Но уже через минуту добавила:
– Честно говоря, если бы я почувствовала, что у нас что-то пошло не так, я бы пошла на любые жертвы. Даже ушла бы с работы, если бы потребовалось.
– Боже милостивый! – сквозь зубы процедил Джек.
– Ты что, сделался верующим?
– Нет, просто я не могу этого понять, – задумчиво сказал он.
Аннабель сложила руки на груди и задумалась. Джек иногда вел себя как герой романа, которые он читал взахлеб. В такие моменты он начинал витиевато изъясняться и напускал на себя некоторую таинственность. И это раздражало.
Им понадобился почти час, чтобы добраться до северной оконечности острова. Увидев фургон телевизионщиков, желтую ленту и полицейские машины, они поняли, что приехали куда надо.
Внутри старого ангара несколько человек что-то обсуждали, судмедэксперт в белом халате фотографировал место преступления.
– Вы его искали? – спросил полный мужчина в костюме.
– Это Леонард Кеттер? – спросила Аннабель.
– В его бумажнике мы нашли права на это имя.
Аннабель склонилась над телом. Лицо Кеттера пострадало не сильно.
– Да, это он, – вздохнула она.
– Мы считаем, что это самоубийство. Эксперт обнаружил следы пороха на одежде и руках жертвы. Что-нибудь подтверждает эту версию?
Аннабель кивнула.
– Мы подозревали, что он замешан в убийстве. В нескольких убийствах, – сказал Тайер. – На него давили, и он, очевидно, не выдержал.
– Вы не будете брать образцы на анализ? – удивилась Аннабель.
– Зачем? Это же самоубийство!
– Чтобы окончательно в этом убедиться.
– А вы что, сомневаетесь? У нас все равно нет на это денег, и мне никогда не подпишут запрос!
Джек поднял брови:
– Другой участок – те же проблемы…
Аннабель смотрела на Кеттера. Красные веки, слюна в уголках губ. Пулевое отверстие, раздробленный череп.
Неожиданно ее расследование оказалось закрытым раз и навсегда. Все действующие лица были мертвы. Три самоубийства, два убийства и еще двое погибших во время штурма.
Если пресса свяжет эти события, о них заговорит весь Нью-Йорк. Полиция Нью-Джерси, Стейтен-Айленда, Бруклина и Квинса – на всех обрушатся вопросы. Придется общаться с прессой…
Это было не самое загадочное дело в ее карьере, но в нем было как-то чересчур много сюрпризов. Что поделать… Будут и другие дела. Она и надеялась на это, и боялась. Если в мире не останется преступлений, моя профессия станет ненужной. Но стану ли я от этого счастливее?
Пришло время перевернуть страницу.
Отпуск придется как нельзя кстати.
– Идем, – сказал Джек. – Пора возвращаться в участок. Здесь больше делать нечего.
Аннабель вернулась домой вечером, все еще погруженная в свои мысли. Брэди был в душе. Она вошла в ванную и увидела, что он стоит, прислонившись к стенке душевой кабины. Ванная превратилась в сауну. Она разделась и скользнула к нему под струю горячей воды:
– Ты заснул?
Брэди покачал головой:
– Я задумался.
– О чем?
– О том, как буду счастлив, когда уеду с тобой подальше от этого города.
– Во вторник я начинаю собирать чемоданы. Очень ответственное занятие.
Он притянул ее к себе и нежно обнял, а потом вышел из ванной.
За ужином Брэди почти ничего не ел и мало говорил.
Он погружен в мысли о работе. Еще не освободился от последнего репортажа и пока не погрузился в следующий. Все как обычно.
Аннабель знала Брэди лучше, чем он сам себя. По крайней мере, она так думала.
А еще его угнетает то, что он вот-вот потеряет друга. Он был к этому готов, знал, что смерть неизбежна, но боль все равно была слишком сильна.
– Дорогой, мне очень жаль, что я не подумала об этом раньше. Может быть, ты хочешь отложить наш отъезд… чтобы побыть с Пьером?
– Нет, нам с тобой нужна эта поездка.
– Знаю, но ведь он твой друг.
Брэди вдруг словно очнулся.
– Пьер умер, – сказал он. – От него осталась только оболочка, которая скоро распадется и превратится в пыль. Но настоящего Пьера уже нет. – Брэди погладил жену по голове, запустил пальцы в ее густые волосы и устало сказал: – Я уже с ним попрощался. Теперь я думаю только о нас. О тебе и обо мне. Ради нас я готов на любые жертвы.
Ложь была как чернозем для любви.
С тех пор как он начал лгать жене, Брэди заметил, что его привязанность к ней росла. Чем глубже он погружался в обман, тем сильнее любил Аннабель. Их почти загубленные отношения крепли по мере того, как он приближался к Племени.
Может быть, потому, что над ними нависла опасность?
Любая измена когда-то становится явной.
Любой риск приводит к катастрофе. Или к победе.
Пришло время раз и навсегда победить свои страхи и залечить раны. Пьер не ошибся: он указал путь, на который Брэди с готовностью вступил, и он не сворачивал с него, хотя пейзаж вокруг становился все более мрачным. Он преследовал Племя, надеясь разрешить свои сомнения. Что с ним произошло во время этого путешествия? Увидел ли он отражение собственных пороков? Нашел ли проход в зазеркалье?
А что, если Племя было его проклятием?
Нужно победить его, чтобы вновь обрести гармонию.
Брэди притворился спящим. Он не хотел, чтобы жена начала задавать вопросы. Пока он держался хорошо и был уже близок к цели. Сейчас он не мог позволить себя разоблачить. Сегодня все решится. Он покончит с этим до их отъезда, до их отпуска.
Он подождал, пока Аннабель соберется на работу, и только тогда встал.
– Не хотела тебя будить, – сказала она. – Я не знала, пойдешь ли ты в студию, ведь сегодня воскресенье.
– Я схожу за фотопленкой для нашего путешествия, а потом мне нужно напечатать последнюю партию фотографий для статьи о Гауди, – солгал Брэди. – И тогда уеду со спокойной душой.
– Хорошего тебе дня.
Он взял ее за руку.
– Сегодня я позабочусь об ужине, – сказал он. – У нас будет настоящий романтический вечер.
Аннабель улыбнулась, обняла его и ушла.
Пьер был мертв.
