я уверен, что наверняка слышали.
— Надеюсь на это, сын. Искренне надеюсь. Ты уже очень достойный человек, но эмоции в тебе могут тебя погубить.
— Да, отец.
И когда отец вновь собрался что-то сказать, Даичи, уже еле сдерживая улыбку, поднял руку и сказал:
— Извините, можно мы пойдём?
Амида посмотрел на него и кивнул, продолжив свои речи для Акио. Даичи же в это время впервые действовал неподобающе своему статусу — легонько толкал меня в бок, словно говоря: «Пошли уже».
Сопротивляться я, естественно, не стал, и так через некоторое время мы оказались на приличном расстоянии от его отца и брата.
И как только это произошло, Даичи позволил себе перестать подавлять улыбку и смех, которым залился как обычный простолюдин, а не аристократ, придерживающийся этикета и норм.
Чтобы отсмеяться до конца у него ушло порядка пол минуты, только по истечению которых он объяснил в чём дело:
— Блин, они так каждый раз, — всё ещё с яркой улыбкой на лице, заговорил он. — Один как начнёт свои пафосные речи толкать, так фиг закончит, а второй только и делает, что поддакивает ему и склоняется. Честно слово, будто сцены из какого-то аниме парадируют, а не по серьёзному. Но нет, они это действительно по серьёзному... Ужас просто...
Но увидев, что я никак не реагирую на это, символически откашлялся в руку и перевёл тему:
— А насчёт Акио — я, от лица всего рода Мори, приношу извинения. Надеюсь, ты на него не в обиде.
— Не в обиде.
— Это хорошо. А то если бы он обиделся по какой-то причине на тебя — это уже было бы той ещё головной болью для меня. А уж если бы вы друг на друга обиделись — это было бы уже полной катастрофой.
— Почему? — поинтересовался я.
— Почему — говоришь? Ну... буду откровенен, тут дело в характере Акио. Из самого такого примечательного, что я могу припомнить, — это как он обиделся на всех сестёр и братьев, кто старше его, а это — все, кроме Эйко-тян. То есть — это я, Мияко, Кацу и Кэмеку. Обиделся он, естественно, из-за отца. Если быть точнее из-за того, что мы не проявляем к нему достаточно почтения, как это делает он. К Эйко он, кстати, не столь требовательный потому, что она девочка и младше его самого. Так вот, он как-то собрался с мыслями, после собрал нас четверых вместе и высказал всё, как думает. Было это что-то на уровне: «Постыдитесь и проявляйте отныне и до своей смерти больше уважения». Естественно, первым, кто послал его на три буквы, была Мияко. Вот ей он, кстати, тоже был готов простить это неуважение, как я думаю. Она же всё-такие гений рода — все дела. Но вот незадача, вслед за ней его послала и Кэмеку; а после уже и Кацу. Ну и в конце к ним присоединился я, надеясь, что раз я был самым последним, то злобная и мстительная натура братца решит, что я меньше всего виноват, раз лишь присоединился, а не стал одним из организаторов. Конечно же, моя затея рухнула в итоге, и я стал такой же жертвой в этой истории, как и остальные трое.
— Прямо-таки жертвой? — немного наклонив голову в бок, спросил я.
— Прямо-таки жертвой, — повторил он мои слова, подтверждая их. — Например...
— О чём разговор? — поинтересовался подошедший к нам Кацу, перебив Даичи.
— Ого, мне в этот раз даже не нужно будет идти и выпиновать тебя из дома?
— Ага. За тебя это успешно сделал дедушка.
И судя по интонации, с которой он это произнёс, дедушка использовал не слишком приятные методы в своём «убеждении».
— Ну хоть одной проблемой меньше, — довольно хмыкнул он.
— Так о чём вы говорили? — перевёл Кацу явно неприятную для него тему.
— Хотел Акире рассказать, как у нас происходил конфликт с Акио.
— О-о-о... — закатил он глаза. — От одного воспоминания об этом плохо становиться на душе...
И опять же, судя по интонации, это были не наигранные эмоции.
— Ага, понимаю тебя. Кто бы вообще мог подумать, что в тогдашнем десятилетнем пацане может быть столько злобы и желания добиться своего?
— Ну, наверное, Мияко, которая первая же смылась из дома тогда.
— И даже это ей не помогло, по итогу, — печально вздохну Даичи.
— Ну она хотя бы меньше всего настрадалась от него. Это уже достижение.
«У меня чувство, словно я собачка, которую поманили вкусной едой и теперь водят ей перед её лицом, не давая при этом укусить. Далеко не самое приятное чувство.»
— И это притом, что она была инициатором сопротивления. Так что это более чем достижение.
— Вот только отдувалась за это Кэмеку, которая теперь не переносит Акио настолько, что даже видеть его не может.
— Ну, это вполне справедливо, кстати. На её фоне даже мы с тобой получили очень мало.
— Ну не перегибай, — отмахнулся Кацу. — «Слабым» называть то, через что мы прошли — это полное принижение наших незаслуженных страданий.
«Интересно, они это специально?» — задавался я про себя вопросом, слушая их, пока мы вышагивали по заднему двору.
— Ну да, ты прав. Никому бы не пожелал пройти через это «слабо».
— А можно поконкретнее? — всё же вмешался я в их разговор, предполагая, что их разговор без уточнения может продолжать ещё крайне долго, а догадываться о чём именно они говорят — у меня не было ни малейшего желания.
— А, ну да, как-то по-дурацки вышло, — произнёс Даичи, неуверенно смеясь, — вроде, начали тебе рассказывать, а по итогу ходим вокруг да около. Извиняй.
— Всё в порядке. Так что он там придумал такого?
— Ну... — Даичи переглянулся с Кацу, — давай с самого лайтового — то есть того, что было уготовано Мияко. Тем более, тебе наверняка про неё и интереснее всего.
Я на это кивнул.
— Так, ну ты знаешь, что Мияко больше всего на свете не любит?
«Что не любит больше всего на свете? Ответ прост.»
— Скуку?
— Ага. Ну это ты и так, очевидно, знаешь, раз зашёл с ней так далеко, — и сделав лирическую паузу, продолжил: — А знаешь ли ты, чего Мияко боится больше всего на свете?
«Чего боится больше
