— А много ты их знаешь?
— Ну, уж наши-то все знаю!
— Когда ж мне последний раз цветы дарили? — Татьяна мечтательно вдохнула и поднесла лицо к нежному бутону, — Красивые какие, а благоухают… надо узнать у мужиков, где растут, тоже такие хочу в комнату.
Утром, едва она заглянула в буфет, в глаза сразу бросилась эта красотища. Действительно, что за цветы такие? Какие-нибудь орхидеи? Татьяна еще раз поправила букет — совсем неаккуратно он был поставлен в банку.
— Здорово девицы! — грянуло за спиной.
Татьяна вздрогнула и обернулась. На пороге столовой красовался Марек, собственной персоной, всклокоченный, голый по пояс и жизнерадостный не смотря ни на что.
— Господи! — буркнула Наталья. Напугал черт бородатый. Это что же так орать-то?
— А я мимо шел… продолжал Марек, не обращая внимания на ее недовольство, — запах вкусный из буфета, аж кишки свело… Ну у вас и баня тут!.. он вытер со лба пот. Хоть бы окно открыли. Еще каким-то парфюмом несет. Это что за веник? — поинтересовался он, проходя возле банки с букетом.
Фатима всплеснула руками.
— Тьфу на тебя! Это ж надо такую красоту веником назвать!
— Ну, и откуда красота?
— Не знаем… Татьяна пожала плечами, — кто-то ночью поставил, мы не видели.
— Ясно… А что у нас на обед?
— Мясо… только оно кислое от уксуса… вымачивать надо было, а воды нет, — Татьяна улыбнулась. Улыбка получилась виноватой, словно это по ее недосмотру кончилась вода и мясо получилось кислым.
— Кислое, говоришь? — оживился Марек. Придется пробу снять… ну-ка дайте-ка тарелочку с вилочкой! Вдруг есть нельзя…
— Съедите, куда вы денетесь, — усмехнулась Фатима, — скоро и такое закончится, если не почешитесь.
— Конечно! — подхватила Наталья. И воды нет совсем! Когда за водой пойдете?
— Не волнуйся Наташечка, — ворковал Марек, — нетерпеливая ты наша! Скоро, скоро принесем тебе водички! — открыв духовку, он орудовал вилкой пытаясь ухватить ближайший кусок мяса. Наконец, это ему удалось. Присев за ближайший стол, он, обжигаясь, стал откусывать от еще шкворчавшего куска.
— Мня… муам… хлеба нет?
— Да не торопись ты, господи! — засмеялась Татьяна. Пусть остынет хоть!
— Хлеб ему еще… бурчала Наталья. Откуда хлеб-то? Могу дать сырую картошку… будешь? — она поднялась со стула, держась за поясницу. Ох, спина… Ой, девки, что-то голова закружилась…
— И у меня, — сказала Фатима, — дышать здесь нечем, правда надо окно открыть.
Марек, меж тем доел мясо, и теперь задумчиво ковырял вилкой в зубах.
— Действительно, кисловато… ну, ничего не поделаешь… Девчонки, водички бы… запить.
Татьяна показала рукой.
— Вон там, под стойкой в баке… еще немного оставалось.
— Где? А вот… спасибо… было слышно, как Марек скребет алюминиевым ковшом по дну. Блин, девки!.. тут лепестки от вашего веника в бак нападали… Чего вы не смотрите-то?
— Ой!.. он вроде ж крышкой был закрыт… удивилась Татьяна.
— Ага, крышкой… Марек шумно глотал воду прямо из ковша. Вон она крышка… рядом прислонена.
— Подумаешь, лепестки… сказала Наталья, усиленно растирая виски, — Брезгливый какой! Небось не козявки… не отравишься поди…
*****
Утро все-таки наступило. И какое это было утро! Сквозь жалюзи узкими полосками пробивался солнечный свет. В замысловатом танце кружились невесомые пылинки, опускаясь на старое колючее одеяло. Тишина… Майя не спешила вставать. Пусть это благостное состояние продлится как можно дольше, тревоги и заботы еще успеют омрачить этот день. А может, обойдется?
Даже хорошо, что Марека нет в комнате. Все же в самый первый миг пробуждения могла возникнуть некоторая неловкость. Что принято говорить в таких случаях? «Доброе утро, как спалось?» Или может: «Ах, этот диван такой скрипучий…» И как вылезать из постели? Завернувшись в одеяло? Нет, эта пестрая тряпка похожая на старую шторину будет волочиться за ней на полметра. Уж лучше голой. Хотя, это тоже плохая идея, потому что выглядит она наверняка как чучело, что и немудрено в нынешних-то условиях…
Однако, а где же Марек? Она почувствовала какое-то смутное волнение, но постаралась его отогнать — это утром слишком прекрасно, чтобы портить его всякими глупыми сомнениями.
Майя бодро соскочила с постели и сладко потянулась. Сегодня не ее очередь готовить обед, так что, можно сказать, не проспала. Белье отыскалось в пыли под диваном. Вид у него был такой, что надевать не хотелось. Ладно, в чемодане найдется что-нибудь чистое, а добежать до комнаты можно и в одном халате. А вот, кстати, и халат, изрядно помятый — висит на спинке стула.
Пригладив кое-как, торчавшие в разные стороны волосы, Майя вышла в коридор и направилась к своей комнате. Интересный вопрос — переносить вещи или нет? Поразмыслив, девушка решила не торопиться — в конце концов, это всегда можно успеть.
Войдя в комнату, Майя первым делом наткнулась на укоризненный взгляд Альбины.
Прекрасная дамочка (когда только успевает за собой следить?) развалилась в ее кресле и предавалась задумчивому курению.
— Ну, ты даешь, — досадливо поморщилась она, — где шляешься? Уже второй раз прихожу…
— Я это… в общем… Майя сперва смутилась, а потом разозлилась. Тебе-то что за дело?
— Ершистая какая… Альбина ухмыльнулась, — Надо полагать, девочка ночевала не одна… и с кем же?
— С кем надо! — Майя вовсе не собиралась отчитываться перед этой самовлюбленной куклой. Выставила ее вчера, как нашкодившую кошку, а теперь, видите ли, интересуется.
Альбина покивала.
— Ясно…Честно говоря, не понимаю, что ты в нем нашла? — она пожала плечами, — думала, вы со Славиком подружитесь.
— Аля, я могу то же самое о твоем Виталии сказать, — огрызнулась девушка и, присев, принялась рыться в чемодане.
Ничуть не смутившись, та расхохоталась.
— Да не дуйся ты! О вкусах не спорят. Нормальный мужик этот Марек, — она примирительно махнула рукой, и встав с кресла, присела на краешек стола, — судя по твоему потрепанному виду, умеет не только языком трепать… А про Виталика ты это зря. Такое дело, веришь — очень жаль его.
— Ну, ты даешь, нашла, кого жалеть, — Майя удивленно вскинула голову, спрятав в карман извлеченные из кучи теплой одежды трусы, — вот Илью мне жалко.
— Илью, само собой, а тут другое дело, — Альбина помолчала, куда-то подевалась маска высокомерия, лицо стало по-детски беззащитным, — вот уж не думала, что со мной такое приключится когда-нибудь… Извечная бабская дурость… Ладно, не будем о грустном.
— Не будем… согласилась Майя, с сожалением отметив, что влажные салфетки в упаковке почти закончились.
