— Зачем тебе надо нападать на столицу?
— Мне нужен город или, скорее, башня Белого Золота. Когда я получу ее, все закончится: никому больше не придется погибать, а я поставлю Умбриэль на якорь и смогу наконец отдохнуть. Если ты хочешь спасти жизни своих людей, то постарайся убедить отца покинуть Имперский город без сопротивления.
— Мой отец положил жизнь на то, чтобы возродить Империю! Он ни за что не отдаст башню Белого Золота. И уж, само собой, меня он слушать не станет.
— Ну, ты мог бы хотя бы попытаться. Вот мое предложение и мой дар, достойный Бога. Возвращайся в Сиродиил и спаси свой народ. Тогда ты станешь настоящим героем.
Аттребус оглянулся на Сула.
— А как насчет него?
Вуон отправил в рот вторую бабочку.
— Сул — мой. Вначале я вытяну из него все, что он знает, а потом он умрет.
— Если ты убьешь Сула, на мою помощь можешь не рассчитывать.
— Пораскинь-ка мозгами, принц. Я, конечно, могу тебе соврать и сказать, что сохраню ему жизнь. Но я не хочу этого делать. Если ты откажешься мне помогать, то умрешь вместе с ним. И учти — я всегда добиваюсь своего. Любой ценой.
Словно птица, Аннаиг взлетела в воздух, и сердце ее взволнованно затрепетало. В тот первый раз она была слишком напугана, чтобы задумываться над своими ощущениями, и лишь теперь поняла, как это здорово. Летать — это замечательно! Ничто в мире не сравнится с чувством полета. (пропущено)
Адская боль пронзила Сула, скрутив в узел все мышцы. Неподготовленного человека она могла бы убить, но данмер ощущал нечто подобное прежде, причем много раз. Все, что ему было нужно, так это прорваться через путы чар и проникнуть сквозь миры — туда, где ожидало его некое существо, воплощенная ярость.
— Явись! — приказал Сул. И выкрикнул в лицо Вуону: — Зря ты напомнил мне про Обливион!
Окружавшее их стекло с треском разлетелось в мельчайшую пыль.
Колину нестерпимо хотелось пуститься бежать куда подальше: в окно, а там — вдоль по улице, прочь от этого дома. Все его существо беззвучно кричало: «Беги! Беги! Спасайся!»
Так погибают мыши, думала маленькая часть его души, сохранившая хладнокровие. Они видят тень ястреба и бегут…
Он вспомнил человека, которого зарезал. Его взгляд, умолявший не отнимать жизнь, отвести удар. Ощущал ли он себя ястребом в тот миг? Вряд ли…
«Мальчик, который родился с ножом вместо правой руки…»
Молодой сыщик чувствовал безмерную усталость. Не лучше ли сдаться и разом покончить со всем этим? Но разве он мог смириться с обнаруженной гнильцой во дворце, в самом сердце Империи? Только это имело значение.
Он сжался в темноте, притих, слился с ней плотнее, чем с любовницей, и попытался опустошить разум, изгнать все мысли.
Судя по скрипу половиц, тварь выглянула из-за угла. Ее пристальный взгляд скользнул по сыщику. Он сидел, стараясь не дышать и не отрывая глаз от пола, потому что знал: если он увидит чудовище, то утратит остатки твердости. Ниже его убежища ступени лестницы жалобно закряхтели под тяжестью мохнатого тела. Зверь постоял, принюхиваясь, и отступил.
Через несколько мгновений тварь свернула за угол. Эти секунды растянулись, казалось, на целую вечность, а потом едва слышно хлопнула дверь. Волна свежего воздуха пробежала по лестнице.
Колин продолжал сидеть, будто парализованный, пока не почуял запах дыма. Тогда он очнулся и с колотящимся сердцем сбежал вниз.
Огонь охватил уже весь первый этаж, но, насколько мог рассмотреть сыщик, останки выглядели так, словно тела взорвались изнутри. Потребовалось бы несколько часов только для того, чтобы понять, сколько же их было.
Колин вернулся наверх и выбрался в окно, жалея, что не имеет возможности обыскать дом. Как хорошо было бы найти хоть маленький намек на причастность Летины Арес к попытке покушения на принца! И заодно выяснить, почему она сама не прикончила Аттребуса.
Разумеется, расспросы нужных людей в нужных местах выявят, кто из главарей преступного мира погиб нынче ночью, но это не казалось очень уж важным. Главное, что он узнал, — именно Летина заказала резню.
Следующий вопрос, на который предстояло найти ответ: работала она в одиночку или ее действия были частью большого заговора?
Прежде чем остаться без поддержки и рухнуть вниз, Аттребус все же успел увидеть нечто ужасное. Отчаянно извернувшись в воздухе, он ухитрился зацепиться пальцами за одну из сломанных труб, которая извивалась, подобно умирающей змее.
Над его головой шевелилась чудовищная туша с множеством хитиновых конечностей и крыльев, похожая на жуткую помесь скорпиона, шершня и паука. Монстр пер напролом прямо к Вуону; часть стекловидных побегов, не разрушенных сразу, рванулись к твари, оплетая и пытаясь задержать, и хотя не остановили ее, все же слегка замедлили движение.
Несмотря на разрушение, царившее вокруг, Вуон сумел устоять на ногах. Длинный бич белого пламени хлестнул тварь. Одна из когтистых лап отлетела, но волшебное оружие поразило и защищающие хозяина побеги.
Аттребус находился за спиной Вуона. Усики, казалось, позабыли о нем. Принц сунул Высверк в ножны, чтобы освободить обе руки. Когда раскачивающаяся труба, за которую он цеплялся, оказалась рядом с другой, он перепрыгнул на нее и, с трудом удерживаясь на гладкой поверхности, пополз вверх. Чем ближе он подбирался к Вуону, тем легче становилось карабкаться — паутина рядом с данмером почти не пострадала.
Дымящийся, воняющий горелым мясом кусок тела чудовища просвистел мимо головы. Аттребус перебирал руками и ногами как можно быстрее. Единственная надежда одолеть Вуона — застать его врасплох, пока колдун занят сражением с монстром. Испробовать на себе удар огненного кнута принц вовсе не хотел.
Ему оставалось преодолеть по меньшей мере двадцать футов, когда то, что, возможно, служило дейдре головой, кувыркаясь улетело в бассейн. Быстрый, пристальный взгляд Bуона упал на Аттребуса, и окружающие принца усики внезапно затвердели. Он разочарованно взвыл.
И тут появившийся откуда-то сверху Сул плашмя рухнул в сплетение прозрачных усиков. Принц мельком увидел кровь на его верхней губе, покрытое испариной лицо и наполненные болью глаза, а затем жилистая рука данмера сграбастала его за рукав.
— Не сейчас! — прерывающимся голосом сказал Сул.
И опять его охватило чувство падения сразу во всех направлениях. Умбриэль исчез.
Больше часа Аннаиг плакала, прижавшись щекой к плечу Светло-Глаза и глядя на мир, который утратила навсегда.
