Роман Исидорович взглянул на колонну пленных, двигающуюся под конвоем русских стрелков. Нескончаемая вереница, захоти они разбежаться, непонятно как их будет удерживать жидкая цепочка конвоиров, одно радовало, у них сейчас не было даже перочинных ножей, а потому они были не столь опасны. Опять же, отчаянные сорви головы, в своей большей массе погибли в боях или сейчас лежали раненные.
Паровозный гудок, заставил Кондратенко отвлечься от созерцания картины препровождения в тыл пленных. Паровоз со стороны Цинджоу? Ах да, туда ведь убыло несколько составов и бронепоезда и подвижные батареи и состав с десантной ротой. Что же, поезд это дело такое… Надо посторониться. Генерал вместе со штабными офицерами отъехал немного в сторону и взглянул на медленно проходящий состав. На площадках сейчас не было шпал, их скинули за ненадобностью, так как сейчас было необходимо высвободить как можно большее пространство. Все платформы были завалены раненными, русскими и японцами вперемешку, картина уже знакомая, русские санитары и врачи не делали различий между своими и чужими, оказывая помощь по мере сложности ранений. Японских солдат было гораздо больше. Господи, да где же их всех располагать, опять главный врач начнет клевать, по поводу недостатка коек и персонала.
Ага, а вот и 'Стерегущий'. Не рано ли в тыл подался? Там вроде еще есть очаги сопротивления, хотя многие из попавших в окружение войск сдались, некоторые продолжали сражаться даже будучи в плотном кольце и избиваемые артиллерией. Некоторые части сумели отойти и избежать полного разгрома, хотя и их потрепали изрядно. В настоящий момент около двух дивизий более или менее организованно откатывались по направлению Бидзыво. В остальном налицо было полное отсутствие общего руководства, разве только на уровне полков, но дивизиями точно никто не командовал. Неужели налет десанта был столь удачным.
При виде генерала бронепоезд остановился и из тендера выскочил подпоручик Звонарев. Вид бодрый, хотя и не сказать, что не озабоченный.
— Ваше превосходительство, сводный десантный батальон с поставленной задачей справился.
— Вижу, что справились, — спустившись с коня и пожимая руку Сергею, улыбаясь произнес Кондратенко. — Судя по тому как протекал бой, вам удалось накрыть штаб Ноги?
— Не только, ваше превосходительство. В тот момент когда мы начали контратаку, в штабе третьей армии как раз проводилось совещание по передислокации войск. Там присутствовали все командиры дивизий и их начальники штабов, за исключением двух дивизий, временно отведенных в тыл. Это они на данный момент организованно отходят, сумели вывезти и часть артиллерии. Нашим сейчас не до них, выставили полк в качестве заслона и продолжают подчищать.
— Это мне известно. А вот то, что вам удалось захватить практически все командование армии… Кстати, все члены штаба живы?
— Прошу прощения ваше превосходительство, но члены штаба оказали отчаянное сопротивление, общая ситуация была такова, что вести длительные переговоры мы не могли, да и не сдались бы они так просто. Одним словом после отказа сдаться, мы предприняли штурм, некоторые погибли, некоторые получили ранения, но большинство захвачено. Они сейчас в десантном вагоне, под охраной. Собственно по этой причине и двигаюсь в тыл.
— Ноги?
— Погиб.
— Кодама?
— Ни царапины.
Кондратенко не удержался и тут же направился к десантному вагону. Ему еще ни разу не доводилось бывать внутри бронепоездов, а потому низкие потолки произвели несколько негативное впечатление, росточка он все же был не низкого. Сразу припомнилось то, что этот самый Звонарев настаивал на том, чтобы на бронепоезда назначали только низкорослых моряков. При мысли об этом, Роман Исдорович невольно улыбнулся. Он прекрасно помнил, что когда он наблюдал экипажи, в строю замерли сплошь чудо богатыри. Вот и эти, что охраняют пленных, косая сажень в плечах, стоят согнувшись чуть не в три погибели. Но улыбка тут же слетела с его лица, года в полумраке стального помещения он увидел пленных.
С раненными было все в порядке. Им оказали медицинскую помощь, и они лежали на расстеленных шинелях. Мертвые члены штаба так же были здесь и лежали отдельно, а вот те кто не имел ранений или имел легкие, были связаны, причем не было различий не между младшими офицерами, ни даже самим Кодамой, которого Роман Исидорович тут же узнал, так как помнил его по встрече, когда тот посещал Приамурье и Маньчжурию еще перед войной, весьма запоминающееся лицо.
— Подпоручик, что это?!
— Ваше превосходительство в боевой…
— Вы что себе позволяете?! Немедленно развязать!
— Есть.
Дублировать команду не потребовалось, моряки охранявшие пленников, тут же бросились выполнять приказ генерала. Не прошло и минуты, как все были развязаны. Кодама потирая руки затекшие от веревок все время внимательно смотрел на Кондратенко.
— Благодарю, ваше превосходительство, — медленно проговаривая слова, с характерным акцентом произнес генерал, — Не стоит сердиться на офицера, который просто выполняет свой долг. Сегодня мы враги он действует соответственно.
— Не враги, а противники. А что касается пут, так их нет на рядовых, которых в настоящий момент препровождают в тыл, отчего они должны быть на вас. Я официально приношу свои извинения за недостойное поведение нашего офицера и обещаю, что он понесет заслуженное наказание.
— Я принимаю Ваши извинения, от своего лица и от лица моих офицеров. Но еще раз прошу, не наказывать этого молодого человека, он просто выполнял свой долг.
— Долг можно выполнять по разному, в том числе и так, чтобы это не задевало чести и достоинства офицера. Капитан Свойский.
— Я ваше превосходительство.
— Сопроводите пленных на станцию Нангалин и разместите их в моем составе, позаботьтесь о надлежащей медицинской помощи и обеспечением всего необходимого.
— Есть.
— Ваше превосходительство, прошу прощения, но вынужден Вас оставить, мне надлежит заняться делами.
— Разумеется, — не скрывая горечи согласился Кодама. А какие дела могли быть у Кондратенко, как не добивание японской армии. Счастливчик Ноги, ему не пришлось испытать горечь поражения, он погиб как и подобает солдату, в бою. Ему же оставалось только погибнуть как подобает настоящему самураю.
— Сергей Владимирович, что Вы себе позволяете? — когда они уже были снаружи, вновь набросился Кондратенко.
— Воевать с вероломным противником, если Вы не возражаете. Ведь это они, а не мы напали на нас ночью, без объявления войны.
— Это, — Кондратенко не скрывая раздражения кивнул в сторону стального вагона, где остались пленные, — военнопленные, мало того, высшие офицеры противной стороны.
