Фламенко. Оно доносилось ото всюду. Оно провоцировало надеть широкую пышную юбку, украсить прическу красной розой и ударить каблучками по камням старых улочек, вскинув над головой руки с кастаньетами.
Вот и сейчас мастерский гитарный перебор доносился из раскрытых окон второго этажа старенького особняка.
Правда, это было совсем не фламенко, к которому привыкла за неделю Мэй, а что-то более сложное, но и очень-очень красивое.
Особняк на окраине Сан-Кристобаля, перед которым она сейчас стояла и слушала невидимого гитариста, был не просто старым, а — древним. За давно не крашеной решеткой забора кое-где, в просветы между виноградными листьями, была хорошо видна белая стена особняка. Особняка обшарпанного, засиженного птицами, с отвалившейся местами белой штукатуркой, которая кое-где даже обнажала деревянную дрань.
Вместе с тем, дворик, в который сейчас тихонько прошмыгнула Мэй, был чисто убран, трава — аккуратно подстрижена, сорняков в многочисленных клумбах не наблюдалось. А пергола — тоже увитая ярками цветами — была даже по-совему уютна!
А мелодия все не кончалась… Мэй ждала уже пятнадцать минут. Вряд ли, конечно, это время можно было считать потерянным или упущенным — невидимый гитарист играл виртуозно. Но… сто десять тысяч баксов — они просто вопили над самым ухом о необходимости грубо прервать эти волшебные звуки!
Мэй тяжко вздохнула, в десятый раз заглянула в местную газету, которую держала в руке. Сверила адрес в объявлении с тем, что был на доме. Нет, ошибки не было — именно этот особняк.
— Буэнос диас![2] — Собственно, этим ее знания испанского и ограничивались, и дальше она говорила по-английски. — Есть тут кто?
Гитара смолкла. Обострившимся чувствами Мэй «видела», как человек с сожалением отставил гитару куда-то к стене. Открыл дверь и стал спускаться вниз. Вот он уже на первом этаже. Подходит к двери. Стоит перед дверью зачем-то… медлит.
Дверь отворилась.
Очкастая служанка вопросительно взирала на визитершу. Симпатичная. Очень симпатичная — оценила Мэй. Испанка, скорее всего. Ну, или метиска во втором-третьем поколении, если судить по сравнительно светлой коже. Стройная. Лет двадцать — двадцать пять, наверно. Черное платье с широкой юбкой, белый передник, белый чепец, белые перчатки… и не жарко ей в такую жару?
И на гитаре, получается, играла именно она?
— Буэн диа де хечо. Эскуче устед, сеньорита![3]
— Простите, а можно по-английски? — Запаниковала Мэй. Ведь служанка могла и не знать английского!
— Что-то хотели, сеньорита? — Спокойно переспросила служанка по-английски.
— Я по объявлению! — Мэй помахала газетой, свернутой в трубочку.
— Проходите, сеньорита. Я доложу о вас. — Тихо сообщила служанка, отступая в полумрак холла.
Уже через три минуты Мэй разговаривала с хозяином поместья — седовласым усатым кабальеро. Благородный породистый идальго. Глава семьи. Между прочим, как раз во вкусе Мэй — ей такие нравились. Хотя, если судить по блестящим глазкам служанки, которая стояла за плечом хозяина, ТАКИЕ мужчины не могут оставить равнодушной ни одну женщину!
И кабинет был красивым. Правда, предметы в нем были не столько дорогими, сколько… ценными. Мебель из очень старого дерева, фотографии, портреты, старинное оружие на стенах (в углу — так вообще стоял полный доспех рыцаря!). Но не было ни позолоты, ни картин-пейзажей.
Как и говорила ей Шеньхуа, семья Лавлес переживала не самые лучшие времена. Таких даже грабить как-то неспортивно! («Не переживай — им эти документы вообще типа не нужны — сидят на этих ископаемых, как собака на сене! Сдались им эти земли под виноградники, типа того!»)
Дон Диего Сан Фернандо Лавлес. Или Дон Диего. Для краткости.
— Нет-нет-нет, сеньорита. — С усмешкой качал головой седовласый красавец. — Не «дон Лавлес», а «дон Диего». А вот если вы используете «сеньор», то надо вместе с фамилией — сеньор Лавлес. Не переживайте: испанский язык — один из самых легких в изучении. Тем более для того, кто уже знает один неродной. Вы по объявлению, не так ли?
Вместо ответа Мэй протянула дону Диего газету. Это заставило поморщиться служанку, которую хозяин поместья почему-то не стал отпускать после того, как та привела гостью в кабинет. Она, кстати, едва заметно поменялась — сейчас в ее поведении, когда рядом был Лавлес, ощущалось что-то преданно-собачье, услужливое. Любовница хозяина? Вполне возможно, хотя Шеньхуа про это ничего не говорила («Меньше знаешь — труднее засыпаться по легенде „типа случайный человек“»)
— Хм… — Дон Диего внимательно просмотрел англоязычную газету, купленную Мэй в Сан-Кристобале. — Странно, сеньорита. Наше предложение, — он показал на обведенное карандашом объявление. — Явно, не самое привлекательное для молодой сеньориты. Жалованье — раза в четыре меньше, чем вот тут, — он ткнул в другое выделенное тем же карандашом объявление. — Или тут…
— Гитара, сеньор Лавлес. — Объяснила Мэй. — На седьмой странице — объявление о частных уроках игры на гитаре.
— О! — Дон Диего удивился. Сильно. Быстро пролистал и стал смотреть обведенные карандашом объявления на указанной странице. — Хм… действительно. Ого. Почти половина жалованья! Так, телефон, адрес… «Спросить Роберту». — Он вопросительно посмотрел на служанку. — Роберта?
— Я могу давать частные уроки игры на гитаре, сеньор. — Торопливо объяснила она, затеребив краешек передника.
— Что ж… — Дон Диего снова обратился к Мэй. — Думаю, мы сможем взять вас на работу, сеньорита Мэй…
— Дзян. — Облегченно поправила Мэй, снова вызвав неудовольствие своего будущего учителя игры на гитаре. — Мэй — это фамилия, сеньор Лавлес.
Дон Диего широко улыбнулся — видимо, непосредственность маленькой китаянки его веселила.
Ах, как он улыбается! Как он улыбается! Два… нет три! Три «улыбки инспектора Ченга»! М-м-м…
* * *
Когда новиспеченная служанка ушла забирать вещи из гостиницы, дон Диего внимательно посмотрел на Роберту.
— Не хватает денег? — Тихо спросил он.
— Не извольте беспокоиться, сеньор! — Чуть даже испуганно ответила девушка. — Вам не нужно было нанимать эту китаянку — я прекрасно справляюсь с работой!
— Ты обратила внимание, как она одета?
— Да, сеньор Лавлес! Более того, ее зубы…
— И что думаешь?
— Девочка разбогатела совсем недавно, сеньор Лавлес — не умеет носить дорогую одежду, мешает ее с дешевой. Судя по сапфировым брикетам на зубах — она богата и ей незачем наниматься горничной! Ее подослали ваши враги, сеньор Лавлес! Это совершенно определенно!
