со стороны открытого моря, застать врасплох горожан не получилось. Видимо, нас заметили еще на подходе к Феодосийскому заливу и приняли меры. Когда наша флотилия в утренних сумерках приблизились к городу, слободы были пусты. Почти все население спряталось за крепостными стенами, а те несколько десятков человек, что оставили присматривать за домами, тут же удрали. Ничего ценного мы там не нашли. Набрали вяленой рыбы, которой было много почти в каждом подворье, и пополнили запасы пресной воды.
Возвращаться без большой добычи Хелги Стреле не хотелось, К тому же, вид и вес большого количества золотых монет разжег ретивое у конунга. Зимой я обмолвился, что, когда времени у нас будет больше, можно отправиться к дельте Дона, который называют сейчас Бузаном, подняться вверх по реке и грабануть поселения, которых, как мне рассказали в Хамлыхе, там много, а если повезет, то захватить крепость Шаркил, недавно построенную римлянами для хазар.
Поэтому, когда Хелги Стрела понял, что в Карше мы пролетели, спросил меня:
- Далеко отсюда до Бузана?
- Примерно два дневных перехода, - ответил я.
- Совсем мало! – радостно произнес он. – Даже если хазары идут сейчас на Самватас, то обязательно вернутся, узнав о нашем нападении на их земли.
В логике ему не откажешь, как и в решительности. Жаль, что Хелги Стрела бездетен, и Русью будут править не его потомки. Хотя я считаю, что эпоха рождает личность, а не наоборот. Как сказал один известный советский историк, если бы Сталина не выгнали из духовной семинарии, то он стал бы епископом и в тысяча девятьсот тридцать седьмом году оказался бы на Соловках.
71
Не знаю, как сейчас называется коса, ограничивающая с юга Таганрогский залив, но в мою первую эпоху была Долгой. Ее, действительно, быстро не оплывешь. Могу, конечно, ошибаться, но сейчас она длиннее раза в два, если ни в три, примерно километров двадцать, и нет группы островов у оконечности. Видимо, они пока часть полуострова. Мы остановились на ночь у основания косы, на ракушечном пляже шириной метров двадцать. Дальше берег поднимался метров на пять-десять над уровнем моря и был покрыт зарослями тамариска с розово-фиолетовыми метелками. Раньше я встречал это растение только в виде кустов, а здесь были еще и деревья, высокие, метров до десяти, и диаметром до полуметра. Древесина была плотная, горела хорошо и давала много жара. Метрах в ста от нашего лагеря, посреди зарослей, находилось небольшое озерцо – ложбина, заполненная водой, почти пресной. Если припрет, и такую выпьешь.
Я поставил дубок на якорь примерно в кабельтове от берега. Часть экипажа отправил на берег на шлюпках, чтобы приготовили ужин на кострах. На радость скандинавам день у нас был рыбный. Им очень не хватало морской рыбы в Самватасе. Обычно мы на ночь ставили сети. Половину улова съедали утром, половину – вечером. Если попадалась живая рыба, держали ее во время перехода в садках за бортом, а мертвую перекладывали свежей крапивой или солили и прятали в трюм. Крупную рыбу резали на куски и варили в котлах, а мелкую, насадив на прут, запекали на углях.
Погода стояла сухая и жаркая, поэтому после сытного ужина я набитым брюхом кверху расположился на полуюте, собираясь знатно покемарить. На матроса, за каким-то чертом полезшего на мачту, не обратил внимание. В море от безделья люди чем только ни занимаются. Лазанье по мачтам – одно из самых безобидных и общественно опасных.
- Там костры горят! – вдруг проорал этот придурок, показывая в сторону окончания косы.
- Много? – спросил я.
- Да, - подтвердил матрос.
На косе Долгой, по мере удаления от материка и сужения, было все меньше растительности, и заканчивалась голым ракушечным пляжем, похожим по форме на сабельный клинок. Кочевники уж точно не встанут там лагерем на ночь, даже в начале «зеленки», потому что не хватит корма лошадям, которые, кстати, едят молодые побеги тамариска. Рыбаков тут во все времена мало. В основном приплывали из Пантикапея. Не думаю, что при хазарах что-то изменилось. Рыбацкой артели много костров ни к чему. Для копчения рыбы надо иметь много дров, желательно липовых, а для приготовления еды на несколько человек хватит одного-двух.
- Поплывешь со мной на берег, - встав, сказал я глазастому матросу и направился к к штормтрапу, оборудованному на подветренном правом борту, чтобы спуститься в дежурную шлюпку.
Хелги Стрела, который тоже собирался сделать жим двумя глазами в положении лежа, внимательно выслушал новость и мои комментарии. Как и положено, инициатива не осталась без наказания.
- Возьми пару человек и сходи по-тихому, посмотри, кто там. Ты лучше разбираешься в местных, - предложил он. – Если там рыбаки, возвращайся, трогать не будем, а если воины, пошли гонца и останься наблюдать.
Вот так вот вместо того, чтобы спокойно спать на полуюте, пришлось мне топать часа два. Ракушечник под ногами неприятно похрустывал. Время от времени мы вспугивали птиц, которые, в свою очередь, ругали нас, взлетая с громким шумом. Наверняка о нашем приближении узнали заранее, но, видимо, решили, что перемещается какой-то хищник, лиса или волк.
К тому времени, когда мы были на расстоянии километра полтора от цели, вышла луна. Она осветила темные силуэты восьми больших галер, вытащенных на восточный берег косы. Южнее их тлели всего два костра, возле которых сидело по три воина. Точнее, один часовой стоял возле ближнего к нам костра, вглядываясь в нашу сторону. Поскольку мы замерли, и вспугнутые птицы угомонились, он перекинулся парой фраз с соратниками и, успокоившись, тоже сел.
Со стороны Керченского пролива в эту сторону никто вчера утром не проходил. Мы бы увидели и догнали. Значит, этот караван следует с Дона. Наверное, купеческий. Судя по силуэтам, галеры ромейские, но у хазар хороших кораблестроителей нет, ладьи среднего размера – предел их мастерства, поэтому большие суда покупают у торговых партнеров. Вместе с гребцами в караване около трех сотен воинов. Скорее, больше, чем меньше. Значит, для нападения надо не меньше пары сотен викингов. Таким большим отрядом незаметно подкрасться к каравану не получится. В случае угрозы купцы спустят галеры на воду – и рванут в ночь врассыпную, потом не найдешь. Так что лучше устроить им засаду в том месте, где мы остановились.
72
Во время моей первой практики на буксире-спасателе «Очаковец» боцманом там был какое-то время дедуган за семьдесят, лицо и руки (а может, и
