Нет, точно, Туманов тут ни при чем. Вон, на парике Ушакова виден небольшой клочок паутины. Как пить дать, незадолго до этого был в подвале и не успел привести себя в порядок. А значит, уведомить загодя не успели, только когда Петр был уже на подъезде.
– Здравствуй, Андрей Иванович.
– Здравия тебе, государь.
– Да ты присаживайся, в ногах-то правды нет. А с твоей подагрой так и вовсе.
– Ничего. Врачи говорят, что двигаться мне только на пользу.
– И подвальная сырость?
– Н-да. Про подвальную сырость как раз наоборот говорят. Но что поделать, коли долг служебный повелевает. – Ушаков обреченно развел руками.
Нужно будет в обязательном порядке разузнать про лечебные источники. Но только не в Баден или иные термальные лечебницы за границей. Ушакова туда отпускать нельзя ни под каким видом. Умыкнут, а тогда вся разведывательная сеть, которой он так старательно опутывал Европу и Азию, рухнет. Одному богу известно, что хранится в этой голове.
Петру рассказывали, что в том же Крыму есть какое-то лечебное озеро, которое местные пользуют от разных болезней. Нужно озадачить Блюментроста. С древних времен в таких источниках люди с хворями боролись, и грешно будет не использовать их. Ну в крайнем случае для вот этих старичков, что еще ой как полезны будут отечеству.
– Ладно. Будем считать, что с взаимными любезностями покончено, – устраиваясь поудобнее напротив Ушакова, произнес Петр. – Ну, Андрей Иванович, докладывай, как ты дошел до жизни такой.
– Да, собственно, верной службой тебе и отечеству, государь. Ну и благодаря твоей неуемной натуре, которая спокойно спать не дает разным королевским домам.
– Ага. Начало многообещающее. А покороче?
– Что же, можно и покороче…
Ухоженная, смазанная и подогнанная дверь отворилась совершенно беззвучно, без намека на скрип. Словно видение какое-то. Плохая дверь. Савину такие никогда не нравились. Уж лучше хоть какой-то звук, чем вот такое безобразие.
Он как раз смотрел в окно, когда от двери потянуло холодком. Если бы не это… Черт, даже предчувствие опасности, которое его никогда не подводило, дало сбой. Он резко обернулся, непроизвольно выдергивая из-под кафтана пистоли. Мгновения, пока стволы нацеливались в сторону потенциальной опасности, хватило, чтобы отжать предохранители. Двуствольные пистоли оснащены колесцовым замком, поэтому взводить курки не нужно. Жми на спусковой крючок и пали во врага.
– Леша, сделаешь лишнюю дырку в друге, потом всю жизнь жалеть будешь, – поднимая руки в предостерегающем жесте, громко и уверенно произнес вошедший знакомым голосом Туманова.
– Ванька, паразит, – тут же вздергивая стволы вверх и включая предохранители, ругнулся Савин. – Разве можно так пугать?
– А чего тебе пугаться, Леш? Вроде совесть чиста, и опасаться нечего.
– Угу. Как представлю, сколько народу жаждет моей крови, так руки сами к пистолям тянутся. Вот только в имении себя в безопасности и чувствую.
– Ну-у, дружище, если кто захочет добраться, и там достанет.
– Знаю. Но дома все одно покойно. Может, того… Я уж свой срок давно отслужил. Можно и на покой. Опять же родителям по хозяйству помощь требуется. Нынче в имении дела куда лучше идут, в наличии шестьдесят ревизских душ, землицы прирезали. Так что забот хватает. Да и батюшка с матушкой внуков хотят.
– А ты что же, уже и невесту присмотрел?
– Я не Петр Алексеевич, могу и не по любви. Оно хорошо бы по расчету, да кому такой голодранец нужен. Значит, сойдусь с кем-нибудь из соседских дочерей, нашей ровней. О! Тогда получается, что и по любви.
– А вот тут я тебя, пожалуй, разочарую. Ты не в армии. Секретный протокол по КГБ читал?
– Еще бы, – не удержавшись, хмыкнул Савин.
– Ну тогда ты знаешь, что мы со службы только вперед ногами выйти можем.
– Угу. Но ведь покоя хочется, Ваня, – вздохнул Алексей.
– И я тебя понимаю. Вот именно поэтому и собираюсь предоставить тебе отпуск. Эдак на полгодика. Без дураков. Все по-честному. Тогда и женишься, и о наследнике позаботиться успеешь.
– А чего же ты только собираешься, Ванечка?
Вместо ответа Туманов кивнул на стол, где на сошках стоял духовой карабин.
– Я смотрю, ты на свою ненаглядную налюбоваться не можешь?
– Да вот, после Швеции сдать нужно. Думал…
– А ты не спеши, Леша.
– Я-асно. И куда на этот раз?
– Так ведь привет передать нужно. А то как-то нехорошо получается. Нас тут обхаживают со всех сторон, а мы словно невеста на выданье, слова в ответ молвить боимся.
– И насколько громко нужно то слово молвить?
– Ну эдак прошептать. Да только чтобы всем кому надо слышно было.
– Вот, значит, отчего ты на мой карабин глаз положил?
– Не твой. Вернее, твой только по службе. Эту игрушку тебе никто не отдаст.
– Жаль. С таким охотиться одно удовольствие. Опять же дичь по округе не пугаешь.
– Штука редкая, но все же не настолько, чтобы при желании нельзя было сыскать. Вот, кстати, поедешь в Европу, где-нибудь и купишь. Среди немцев много достойных мастеров.
– Ну ты сказал. С одной стороны, там цены – залюбуешься, рублей двести похожая духовушка стоить будет. С другой, таких и нет ни у кого. Наши и выделаны получше, и по надежности куда как предпочтительнее. Все же канцелярские мастера с особым рвением к делу подходят. Как-никак жизнью ответить могут.
– Выходит, даром хочешь?
– А как ты думал, при моем-то жалованье, которое почитай все уходит родителям в помощь.
– Да, чуть не забыл. Тебе премия полагается в пятьсот рублей. – Туманов положил на стол вексель. – И разъездные. – На стол лег кожаный кошель, глухо звякнувший монетами. – Сотня золотых. Этого тебе должно хватить с избытком.
Ага. Золото наличностью, потому как при погашении векселя в банке выдадут российскую монету. А Савин опять превращается в иноземного подданного, и лучше бы русскими деньгами не светить. Ну точно, вон Туманов и документы выкладывает.
– Х-ха! Прав таки оказался шельма. Хотя малость и ошибся.
– Ты это о чем, Алексей? – взметнул брови ничего не понимающий Туманов.
– Да Лесток. Когда я ему сказал, что, мол, могу его выдать, ответил, что, может, я тогда и получу сто рублей премии. Выходит, ошибался он. В пять раз ошибся.
– А ты не ерничай, Леша. Не надо. А то нам не известно, что он убийце-наймиту уже уплатил аванс в размере десяти тысяч рублей.
– Хм. И тут не соврал. Да это я так… – Алексей подошел к столу и небрежно взял в руки свои новые документы. – Лесток честно признался, что на допросе молчать не станет и все как есть выложит, и даже придумает, если дознавателям будет мало сказанного.
– Содержательные, как я погляжу, у вас беседы были, – покачав головой, весело произнес Туманов.
