— Не грести! — неожиданно крикнул Ингви. — И еще неожиданнее была его следующая команда: — Назад!
— Что такое? — удивленно спросил Хельги, когда драккар, застыв на миг на волне, резко двинул обратно.
— Корабли, — передал по цепочке Ингви. — Чужие корабли. Идут прямо сюда.
Чужой корабль — прямая опасность. Тем более — корабли. И скорее всего, это были боевые ладьи Хастейна.
— Мачту — вниз! — скомандовал Хельги. — Все на весла. Быстро идем к правому берегу.
Черный приземистый силуэт судна быстро заскользил вправо. Там была мель, но сейчас, во время прилива, можно подойти прямо к лугу, к кустам и деревьям, укрыться средь свисающих прямо к воде веток. Так и сделали. Проскользнули ловко, тихо, даже не зацепили никакой камень. Подошли к самым деревьям, причалили, наломав ветвей, закрыли ими корабль. Успели.
Чужие корабли, обогнув застрявшего на камнях собрата, уверенно входили в фьорд. Видно, кто-то хорошо знал фарватер. Шли тихо, словно призраки ночи. Совсем, совсем рядом! Так, что были видны заклепки и железные полосы на щитах, висевших вдоль борта. На хищном носу драккара, шедшего вторым, держась за форштевень в виде головы дракона, стоял человек в алом плаще и серебристой кольчуге, словно светившейся на фоне светлого неба. Лица воина из-за дальности не было видно, но Хельги подумал, что это и есть морской конунг Хастейн Спесивец, знаменитый пират, терзающий своими набегами не одно побережье. Было хорошо слышно, как стекает вода с весел.
И тут рядом, на берегу, затрещали кусты. Кто-то ломился на берег, словно кабан, не разбирая пути и, конечно же, не видя драккаров, скрытых деревьями и кустами.
— Если он вскрикнет, наткнувшись на нас, — нам конец, — прошептал Хельги Харальду.
— Он не вскрикнет, ярл, — тихо ответил тот и, вытащив из-за пояса нож, бесшумно перебрался на берег. Темная фигура его скрылась в таких же темных зарослях. Тишина вокруг стояла — мертвая…
Харальд вернулся, когда последний корабль пиратов медленно проплыл мимо затаившихся воинов. Вернулся не один. Кто-то — худющий, но довольно высокий, — не говоря ни слова, перевалился через борт «Транина Ланги».
— Малыш! — узнал пришедшего Хельги.
Да, это был Снорри. С расцарапанной щекой, растрепанными волосами и глазами, блестевшими, как у молодого волка. Пахло от него пожаром и кровью.
— Что с Сельмой? — спросил Хельги. — Жива?
Тяжело дыша, Снорри устало кивнул головой.
— Я бежал от самого Снольди-Хольма, — отдышавшись, вымолвил он. — Хотел предупредить Сигурда… да, видно, уже поздно.
— Так, значит, Хастейн все-таки напал ночью… Что с усадьбой?
— Сгорела. Дотла. Одни головешки остались. — Снорри неожиданно улыбнулся: — Но людей там не было — все ушли в леса, мы с Сельмой все же успели предупредить. Ой, дайте попить. — Юноша вытер со лба пот. — Туда бегом, обратно бегом, да еще тут щеку ножиком разворотили. Все этот тролль Харальд.
— Шляются тут по ночам всякие, — откликнулся Харальд. — Скажи спасибо, что не убил.
— Спасибо, что не убил, — язвительно передразнил Снорри. — Навалился, эдакий медведюга, я уж не знал, что и делать. Весь ужом извертелся.
— Хорошо, что я его лицом к себе повернул, хотел не чикаться с ножиком, а свернуть шею…
— Добрый дружок Харальд!
— Да не заедайся ты, Малыш, всякое ведь бывает. Лучше расскажи, что там случилось со Снольди-Хольмом?
— Не заедаюсь я. Обидно просто. А что касается Снольди-Хольма, слушайте…
Хастейн действительно решил напасть на усадьбу Торкеля ночью. Нет, конечно же, не перерезать сонных, сначала предупредить, как и положено викингу. Только так предупредить, чтоб уж ясно было — рыпаться бесполезно. Потому и корабли морского конунга шли на всех парусах — на берег чуть ли не вылетели, но пристали красиво, тормознув веслами, повернулись бортами. И сразу же посыпались на берег воины. Засверкали секиры, заблестело недобрым светом железо, и так же блеснули алчные глаза викингов. Снольди-Хольм произвел на них впечатление богатой и хорошо укрепленной усадьбы. Да так оно и было — находясь на самой окраине населенных мест, Торкель бонд отгородился от возможных грабителей высокой деревянной стеной, даже выстроил каменную башню, как делали ирландцы. На башне стоял стражник. Покричав немного под частоколом, чтобы разбудить ради приличия, воины Хастейна тут же всадили в стражника с десяток стрел. А он, паразит, как стоял, так и стоял — прямо и несгибаемо, — только стал похож на ежа. Потом уж, как ворвались в усадьбу, прочухали — никакой это не стражник, а соломенное чучело. А в самой усадьбе — ни одного человека. Ну, естественно, и ни одной коровенки, ни овечки, ни козлика, гусей и тех уволокли в дальний лес люди Торкеля бонда. И поди теперь сыщи их.
— Нипочем не сыщешь! — авторитетно заверил Хастейна один из приснопамятных верзил, Горм. — Леса тут дикие. Одно слово — чаща! Лучше уж напасть там, где не ждут.
— Да уж, куда лучше, — сплюнул себе под ноги оскорбленный до глубины души Хастейн. — Только вот знать бы — где нас не ждут?
— В усадьбе Сигурда, конунг! — хором выпалили изменники — Хрольв и Дирмунд. Дирмунд даже заикаться перестал от волнения. Еще бы, такой момент удобный наклевывался. Впрочем, Снорри, скрывающийся на одной из скал вместе с разведчиками Торкеля, этих двоих не разглядел. Далековато было. Видел только, как запылала усадьба, подожженная с четырех концов разгневанным морским конунгом.
— А ведь у Хастейна не так уж и много людей, — закончив рассказ, поделился наблюдением Снорри. — Ну, не так много, как могло бы быть на пяти — да даже и на четырех — драккарах. Иначе он вполне мог бы отправить отряд и посуху… если бы у него нашлись проводники…
— Мог бы? — прислушиваясь к чему-то на берегу, переспросил Хельги. — А похоже, отправил!
Где-то неподалеку, за деревьями, явственно звякнуло железо. Чиркающий такой звук, вполне характерный, словно кто-то случайно задел по кольчуге острием копья или секиры.
— Так что же мы стоим? — шепотом возмутился Снорри. — Надо же быстрей! Помогать нашим в усадьбе!
— Не торопись, парень, — с мудрой, совсем как у Велунда, усмешкой остановил его Хельги. — Говоришь, в дальний лес ушли люди Торкеля? Вот и беги снова туда. Чай, найдутся охотнички посчитаться с Хастейном! Уговоришь. Да, думаю, и уговаривать долго не надо будет.
Снорри послушно кивнул, не осмеливаясь оспорить новый приказ хевдинга. Хотя, если честно, очень хотелось оспорить. Ну какой толк в битве от крестьянского народа Торкеля? Ясно, что никакого. Юноша открыл уже было рот, чтобы сообщить об этом Хельги, но тот так посмотрел на него, та-ак сверкнул глазами, что всякое желание спорить тут же пропало. Это был взгляд не пятнадцатилетнего Хельги. Этот взгляд был чужим, незнакомым, холодным. Взгляд настоящего конунга, по мановению руки которого рассыпаются в прах целые государства.
