— Такими шарами монголы забрасывали деревянные крепости, — сделал я смелое по своей безответственности предположение. — Там внутри должна быть горючая жидкость.
— Как это горючая? Зачем? — не понял Сидор.
— Поджигаешь фитиль и бросаешь, — все более уверенно строил я гипотезу. — Шар разбивается, жидкость начинает гореть. Вот тебе и пожар!
— А зачем такое нужно? — вмешался в разговор крестьянин.
— Если война начнется, будут вражеские крепости поджигать.
— Ишь ты, страсти-то какие! Никак на нас кто войной идет?
— Ты откуда сам-то будешь? — спросил я мужика, как бы невзначай пряча в карманы пару поджигательных снарядов, мало ли на что они могут пригодиться.
— Здешний, подмосковный, — ответил он, — в холопах у стольника Нечаева.
— Знаю такого, говорят, хороший человек, — похвалил я.
Крестьянин на это никак не отреагировал, промолчал.
— Тебя как зовут? — спросил я, рассчитывая получить от него информацию о помещике.
— Алексеем кличут, — ответил он.
— Вот здорово, значит, мы с тобой тезки! — обрадовался я. — Послушай, друг Алексей, а не привозили вчера к вам в поместье какую-нибудь незнакомую девку?
— Беглую, что ли? — без раздумий уточнил он.
— Беглую…
— У нас, в темной сидит, от тебя, что ли, сбежала?
От такой нечаянной удачи мы с Сидором одновременно крякнули. Однако беглых девок могло быть сколько угодно, нам нужна была единственная.
— Как ее звать, не знаешь? — с надеждой спросил я.
— Нет, мне девки без надобности, я семейный. Видеть видел, а говорить не говорил.
— А какая она из себя? — горячо вмешался в разговор Сидор.
Мужик удивленно на него посмотрел. Ответил так, как и следовало ожидать:
— Девка как девка, обыкновенная, с косой и в сарафане.
— Можно, я пойду туда! — взмолился парень. — Как же она там, бедняжка?! Да я бегом добегу!
— Ты сейчас побежишь домой, я тебя уже, кажется, предупреждал! — попытался я остановить бьющий из него фонтан чувств.
Ничего не понимающий крестьянин переводил тревожный взгляд с одного на другого. Наконец у Сидора отлило от головы, и он отступил в сторону.
— Чего это он? — шепотом поинтересовался мужик. — Никак умом тронулся?
— Есть немного, — ответил я, так, чтобы слышал влюбленный, — в детстве его из люльки уронили вниз головой, вот он и не понимает, где и что можно говорить!
— Да я что, я просто так, — извинился Сидор.
— Это было последнее предупреждение, если я еще раз тебя услышу! — угрожающе сказал я. Потом заговорил с крестьянином:
— Ты когда домой собираешься?
— Как барин скажет, он тут обещал быть, — ответил он. — Наше дело подневольное, как скажут. Жаль только, пшеница уже сыпаться начинает, а я тут прохлаждаюсь! Да кто поймет землепашца!
— Покажи мне своего постельничего, я с ним поговорю, может быть, и смилостивится, отпустит. Я о нем наслыхом знаю, а в лицо никогда не видел.
Мужик обрадовался доброму слову:
— Ох, поговори, голубь, веришь, как о пшенице вспомню, душа кровью обливается! Летом же день год кормит!
— Обещал поговорить, значит поговорю. А ты случаем, дьяка Ерастова не знаешь?
— Это такой, представительный, гордый, что к моему барину ездит? — уточнил Алексей.
— Я его в лицо не знаю, может и гордый.
— Точно, так его будто и называли, Ератов какой-то, — бормотал мужик, не в силах переключиться с одной мысли на другую. — Или вроде не Ератов, а так, как ты называл! Много их к нам ездит, всех не упомнишь…
— Ладно, пойдем по двору погуляем, если заметишь хозяина или Ерастова, тихонько мне скажи, а то они рассердится могут.
— Это как водится, — согласился Алексей. — Бояре народ нетерпеливый, как что не по ним, так в крик или сразу в морду норовят. Мы обхождение знаем, не лезем с кувшинным рылом в калашный ряд!
Пока происходили все эти события, у заговорщиков приближался час X. Мелкие начальники окончили инструктаж и разрешили исполнителям отдохнуть перед началом акции. Время неумолимо уходило, а я так ничего не мог предпринять. Мелькнула мысль поджечь сено в конюшне, однако во дворе было столько людей, что начинающийся пожар тотчас заметят и потушат. Даже если бы я подожгу в сарае смоляные факелы, они не успеют разгореться. Тут нужно было подпалить что-нибудь быстродействующее, вроде порохового погреба. Вполне возможно, что он где-нибудь здесь и был, только неизвестно, где и как к нему подобраться.
— Вон идет мой барин, — перебил мои грустные мысли Алексей, указывая пальцем на переднюю часть двора.
— Барин? — не сразу понял я, о чем он говорит. — Где барин?!
— Да вон, идет по двору с тем, ну, про которого ты спрашивал.
— Ерастовым?
— С ним.
Действительно по двору шла группа из пяти человек. Впереди двое с широкими повязками на рукавах, сзади, на почтительном расстоянии, еще трое, по виду охранники.
— Который барин? — тихо спросил я крестьянина.
— Тот, что пониже, а который подороднее, Ерапов и есть.
— Вы оставайтесь, я попробую подойти, поговорить, — сказал я и неспешной походкой двинулся параллельно идущей группе.
Кажется, у меня появился единственный шанс решить вопрос в пользу Москвы. Без руководителей поджог города, просто, может не состояться. Однако как на глазах охранников напасть на двух молодых здоровых мужчин, справиться с ними и при этом остаться в живых, я не представлял. Как ни странно, просто броситься на амбразуру меня не тянуло. Героизм дело возвышенное, подвиг тем более, но мне не хотелось принести себя в жертву, тем более в таком отдаленном прошлом.
Между тем оба предводителя шли в дальнюю часть двора, туда, где темнели хозяйственные постройки. Я обогнал их по флангу и спрятался за коровником. Стоял, прижимаясь к стене, явственно различая запах молока и навоза.
Здесь, на задворках усадьбы, было тихо, все группы участников заговора остались в передней части двора.
В голове была одна единственная мысль, как отвлечь охранников и разобраться с зачинщиками. «Были бы хоть спички, можно было запалить сено», — с отчаяньем думал я. Мысль продвинулась чуть дальше, и я еще до конца не додумав, что буду делать дальше, уже вытаскивал из карманов глиняные монгольские снаряды.
Зажечь спичками запальные фитили было бы легче легкого, мне же пришлось вытаскивать огниво, высекать огонь, раздувать трут… Я уже давно в совершенстве овладел этим нехитрым искусством, но все равно времени на разжигание огня уходила почти минута.
— Ты это чего здесь с огнем балуешь? — сердито спросил из-за спины незнакомый голос.
