— Берлинский лама, он же «Человек в зеленых перчатках», в подобных случаях любит повторять: «Взирайте на жизнь с радостным спокойствием». Следуя этому мудрому совету, будем считать, что обо всех наших недоразумениях забыто. С условием, что об Овербеке вы пока тоже забудете, стараясь не употреблять его имени всуе. Как-никак полковник СС. Чина Гиммлер его не лишил. Наоборот, пообещал присвоить ему бригаденфюрера. Если, конечно, тот проявит себя в качестве командира «Зомби-легиона».
Барон откинулся на спинку кресла, решительно повертел головой и расхохотался.
— Вы настолько опасный человек, Крайз, что самое мудрое — это как можно скорее избавиться от вас.
— Изгнать из «Регенвурмлагеря»?
— Зачем все так усложнять? Просто взять и отправить в крематорий.
— Это тоже связано с определенным риском, — произнес Крайз, четко произнося каждое слово, каждый слог.
— Ну-ну, шутка, — барон сразу же приподнялся, налег на стол и примирительно потрепал Крайза по предплечью.
— Никаких избавлений. У нас и так много врагов. Общих врагов. Поэтому никаких избавлений. Мы нужны друг другу — вот что нас должно объединять, для того чтобы мы действительно могли позволить себе «взирать на жизнь с радостным спокойствием».
— Если впредь, — спокойно воспринял его условия Крайз, — захотите что-либо скрыть от гарнизона, высшего руководства или даже от самого Господа Бога, — предупредите, что это наша с вами тайна, и я всегда найду в себе мужество хранить ее.
— Договорились.
— А что касается подробностей похода Овербека к Плахе Дьявола, то когда-нибудь мы еще вернемся к разговору о нем.
— Раньше я действительно не знал об этом рейде Германа Овербека к древнегерманскому Жертвеннику, а потому понятия не имел, с чего у него все это начиналось — его галлюцинации и его сумасшествие. Впрочем, как теперь выяснилось, сумасшествие Овербека здесь ни при чем. Кто бы мог подумать, что судьба его развернется таким вот образом?!
10
Замок Вольфбург встретил Гиммлера угрюмым величием башен, неприступностью позеленевших от времени стен и таинственным молчанием крепостного двора, красноватый булыжник которого источал отблески всех тех кровавых драм, которые время от времени разыгрывались в этом мрачном сотворении рук человеческих.
— Господин рейхсфюрер СС, гарнизон замка…
— Сколько вас здесь? — резко прервал оберштурмфюрера главнокомандующий войсками СС.
— Взвод.
— Целый взвод?!
— Мы охраняем несколько объектов, которые…
— Каких еще объектов?!
— Видите ли, господин рейхсфюрер, нам было приказано… — попытался просветить его комендант, однако Гиммлер вновь, и теперь уже с тоскливым раздражением, прервал его:
— Всем покинуть замок. Немедленно. Брандт, — обратился Гиммлер к своему адъютанту, — проследите, чтобы приказ был выполнен.
— На какое-то время здесь не должно оставаться даже привидений, — по-своему разъяснил приказ рейхсфюрера приземистый карликообразный штандартенфюрер Брандт. — Иначе уже завтра по замку будет бродить ваше собственное привидение, оберштурмфюрер.
— Яволь! Мы будем стоять в оцеплении, — с заметной дрожью в голосе заверил его комендант.
— Даже когда замок рухнет под ударами вражеской авиации, вы по-прежнему должны стоять в оцеплении, Вильке. Все как один, — наставлял его Брандт.
— Но в замке находится унтерштурмфюрер Зомбарт.
— Он же — Имперская Тень, — уточнил адъютант. — Как мы могли забыть о таком человеке?!
И оба офицера уставились в спину отдалявшегося от них Гиммлера.
Услышав о Зомбарте, рейхсфюрер и в самом деле остановился.
— Пусть пока остается в отведенной ему комнате, — суховато обронил Гиммлер. — Возможно, понадобится.
— Вы все поняли из того, что касается Имперской Тени, оберштурмфюрер? — поинтересовался Брандт, как только шеф ступил под своды небольшой крепостной ротонды. — И помните: все вы, находящиеся здесь, тоже по существу тени. Но пока еще не имперские.
Полковник войск СС Брандт никогда не скрывал, что и сам является некоей «имперской тенью», способной порождать и вселять ужас. Любое замечание всемогущего шефа он умудрялся преподнести, вроде бы, и не зло, не мстительно, но с такой подоплекой, с таким подтекстом, что это повергало жертву в трепетную дрожь.
Оказавшись в небольшом, увешанном старинным оружием зале, Гиммлер долго стоял посреди него, уставившись в скрещение двух огромных мечей, словно никак не мог решить, каким из них вооружиться.
Он любил замки. Сам вид любого из бургов[43], зубцы стен, мощь башен привораживали Гиммлера. Он по-черному завидовал всякому аристократу, умудрившемуся родиться в старинном графском или баронском поместье, и мечтал о том дне, когда обзаведется собственным бургом. Но чем дольше затягивалась эта война, тем надежды его становились призрачнее, все больше напоминая мечтательные видения скулящей дворняги.
— Приволоките-ка его сюда, Брандт, — проговорил рейхсфюрер, не отводя взгляда от оружия.
— Какой из них?
— Я не о мече, Брандт.
— Странно, мне известно, как вы любите старинное оружие, рейхсфюрер.
Это была ложь, Гиммлер никогда не увлекался никаким оружием, в том числе и старинным. Замками — да, замки он любил, но что касается оружия…
Однако Брандта это не сдерживало. Как не сдерживало и то, что шеф уже не раз ловил его, своего адъютанта, на том, что тот приписывал ему такие качества характера и такие увлечения, которых за Гиммлером никогда не числились. На беду Брандту, рейхсфюрер никогда не стеснялся опровергать его домыслы, причем делал это в довольно резкой форме, порой прилюдно. Вот и сейчас он прямо заявил:
— Не выдумывайте, Зомбарт, к оружию я всегда был безразличен. Представляю себе, что пришлось бы читать будущим поколениям обо мне, если бы вы как мой многолетний адъютант решились написать мемуары о нашей совместной службе.
— Вы представали бы со страниц моих мемуаров истинным героем, сравнимым разве что с рыцарями Круглого Стола короля Артура.
— Не дай мне, Господи, возможности видеть эти ваши опусы. А приволочь ко мне я просил Зомбарта. Известного вам унтерштурмфюрера Зомбарта.
Брандт несколько раз качнулся на носках, будто решал для себя, стоит ли выполнять эту прихоть рейхсфюрера. Затем лениво позвал коменданта и приказал немедленно доставить унтерштурмфюрера.
— Что вы замялись, Вильке? — поинтересовался он, видя, что комендант замка не очень-то торопится выполнять его распоряжение.
