За прошедший месяц Еремей привык к ненавязчивой опеке, состоявшей из постоянного вооружённого караула у дверей палаты, сопровождения на расстоянии даже на прогулках в госпитальном парке, и не протестовал против этого. Нужно, — значит, нужно… У людей работа такая, не хуже прочих, и жаловаться бесполезно, да и некому. Уже некому — невидимый собеседник на вопрос об охране выразился грубо и просил не обращать на них внимания, даже если те захотят лично проводить охраняемый объект до толчка.
Вольдемар помог профессору усесться в каталку, оглянулся по сторонам и прошептал прямо в ухо:
— Слушай, Ерёма, я тут одно местечко знаю… Посоветовали… Как думаешь, твои мордовороты нас не сдадут?
— Кому?
— Матильде, кому же ещё.
— Смотря что мы будем делать.
— Я же говорю — местечко. Оргий с энейскими гетерами не обещаю, но скучно не будет, зуб даю!
— На сладкое потянуло? Клубнички со сливками захотелось?
Медведик сделал вид, что обиделся:
— Всё благопристойно будет. Ну… почти. Я же женатый человек! И ты немножко развлечёшься.
Да, в столице сейчас с развлечениями туго, только выпивка и осталась. Указом Верховного все театры закрыты, хипподромы отданы в распоряжение армии, а уличных акробатов вообще отправили на фронт, предварительно почистив от пиктийских шпионов. Впрочем, и те и другие в результате оказались в составе того самого десанта.
— В таком виде пойдём? То есть поедем? — Еремей оглядел Медведика и задержал взгляд на исподних штанах, выглядывающих из-под длинного стёганого халата. — Красавчики!
— Нам что, жениться, что ли? Тем более раненых героев должны обслуживать со скидкой.
Финансовый вопрос заботил профессора меньше всего — за пребывание в пиктийском тылу денежное содержание насчитали в тройном размере, добавили премию за каждого уничтоженного дракона, приплюсовали наградные за командование десантом… Вексель Роденийского Народного банка внушал почтение итоговой суммой, а кошелёк с наличностью с трудом помещался в карман. Интересно, зачем наличные в госпитале?
— Одежду приличную найдёшь?
Вольдемар, довольный тем, что уговорил профессора на самоволку, махнул рукой старшему из охранников:
— Товарищ Густав, ваши бойцы не желают приятно провести время за наш счёт?
Дом на столичной окраине не производил впечатления злачного места. Двухэтажный особняк, в каких любят селиться негоцианты средней руки, вышедшие на покой и уставшие от городской суеты. Высокий забор с крепкими воротами, цветы вдоль посыпанных кирпичной крошкой дорожек, улыбчивые и предупредительные слуги в парадных ливреях, приветствующие гостей с лёгким легойским акцентом. Это настоящие легойцы или свои, но прикрывающиеся чужим подданством от призыва?
— Мы рады видеть вас на нашем скромном празднике! — у сбежавшего по ступенькам круглолицего толстяка уже пелейский говор с характерным проглатыванием окончаний. Уж в этом бывший профессор и заведующий кафедрой словесности разбирался хорошо. — Эй, лентяи, помогите поднять Его Превосходительство!
Ну точно, только пелейцы осмеливаются переиначивать роденийские звания на свой лад, не рискуя получить по зубам. Смешные люди из крохотной смешной страны… У них десятник именуется полублагородием, полусотник — благородием, а сотник — полным благородием. Дальше идут полугосподин, просто господин и надгосподин, а высшие чины зовут превосходительствами. Да-да, так и есть — полупревосходительство, превосходительство и сверхпревосходительство.
Видимо, на толстяка произвёл впечатление парадный мундир Баргузина. Новую форму только начали вводить в войсках, и даже в столице редко можно было увидеть человека, одетого подобным образом, а тут аж целая толпа… Густая золотая бахрома эполет, звёзды на них, аксельбант от плеча к пузу, дорогущее даже на вид сукно. Наград нет — с приказом Верховного ознакомили под роспись, но сами знаки грозятся вручить в торжественной обстановке после окончательного выздоровления.
В общем, выглядел Еремей преуспевающим купчиной, по какой-то неведомой причине решившим пойти на службу.
Вольдемар, отъевшийся за все голодные месяцы и немного наперёд, вернул румянец на физиономию и объём живота, так что смотрелся не менее представительно. Даже охрана, все четверо, принарядилась, только ручные огнеплюйки в открытых кобурах всё такие же потёртые. Хорошие охранники, каких и полагается иметь богатому человеку.
Густав одним лишь взглядом остановил бросившихся было на помощь лакеев, и молчаливые товарищи сами внесли кресло с профессором в дом.
— Пожалуйте сюда, Ваше Превосходительство! — пелеец сделал широкий жест. — Лучший столик в этом зале!
— В этом? — удивился Еремей. — Есть ещё и другие?
Толстяк доверительно понизил голос:
— Если Ваше Превосходительство желает уединиться, то имеются отдельные покои.
— К кагулам отдельные, — отмахнулся профессор. — Остаёмся здесь.
— Замечательный выбор, Ваше Превосходительство! Ведь именно сегодня в нашем заведении даёт представление знаменитая легойская танцовщица Иродиада Олоферн.
Имя заграничной дивы показалось Баргузину знакомым, но, покопавшись в памяти, он так ничего и не вспомнил.
— И чем же она знаменита?
— О! — пухлые губы пелейца влажно зачмокали. — Вы сами всё увидите!
Постепенно зала заполнялась народом. Странно было наблюдать, как появившиеся в пыльных и потёртых плащах дамы сбрасывают эти рубища на руки подбежавшим лакеям и предстают перед восхищённой публикой в блеске драгоценных камней и тихом шелесте тончайшего шёлка. Мужчины, все до единого в военной или полувоенной форме, расправляли плечи в присутствии сих прелестнейших созданий, и их глаза сияют ярче перстней на собственных пальцах.
— Суки, — прошипел Медведик, ни к кому конкретно не обращаясь. — У того ублюдка только запонки стоимостью в полк «Левиафанов», а за пуговицы целую дивизию вооружить можно.
— Расслабься, Вольдемар, — профессор раскланялся с поймавшим злой взгляд сотником интендантского ведомства. — Мы не на фронте.
— Ага, но такое ощущение, что в пиктийском тылу.
— Научись отдыхать. Понимаю, война слишком глубоко въелась в наши души, но всё же…
Еремей откинулся на спинку каталки. Честно сказать, его посетили те же самые мысли, и он предпочёл бы рассматривать здешнюю публику через прицел станковой огнеплюйки. Предпочёл бы, да… Но нужно хоть один вечер прожить без войны, иначе попросту сойдёшь с ума. Нужно заново привыкать к мирной жизни. Пусть ненадолго… но это необходимо.
