Самое умное было бы посоветоваться с самим Жюстином, он должен быть в курсе местных реалий, хотя бы в какой-то степени. Но сейчас это занятие бесполезное, в те редкие минуты когда он не находится в горячечном бреду, я могу всего лишь напоить его. Даже от еды он отказывается.
Попытаться привлечь к себе внимание, махая чем-нибудь с берега или разведя дымный костер? Где гарантия, что тот, кто обратит внимание, не окажется тем, кого мы будем рады видеть в самую последнюю очередь? Быть может, я перестраховывался, но почему-то Жюстин сам, стуча зубами о край деревянного ковшика, что я нашел подвешенным к одной из стоек шалаша и из которого поил его водой, сказал, что люди Ромерта будут искать его непременно. И его слова нельзя было трактовать иначе, как в том смысле, что именно Ромерт заинтересован в его скорейшей гибели.
Дилемма. И здесь нельзя оставаться и отправляться в путь опасно. Да и на чем? Необходимо плавучее средство, лучше в виде лодки. Нашел я одну, недалеко от места нашей стоянки. Но когда попытался сдвинуть ее с места, взявшись за острый нос, лодка от ветхости переломилась пополам.
Либо же делать плот. Из инструментов у меня только кинжал. В принципе можно пережигать стволы деревьев на костре, не так уж много бревен нам и нужно. Три, от силы четыре, в зависимости от диаметра. В конце концов, я могу плыть рядом с плотом, держась за него и задавая ему движение и курс.
Вот этим я и сейчас займусь, поиском подходящих для плота бревен, зайдя вверх по течению, чтобы было удобнее их сплавлять.
Первое бревно я нашел быстро, и это было именно бревно. Гладко ошкуренное, оно лежало на небольшой отмели возле берега, принесенное высокой водой. И диаметр его был подходящим и длина. Если пережечь пополам и добавить еще одно такое же, идеально подойдет для моих целей.
Чем их скрепить между собой? Да придумаю что-нибудь, ветки кустарника, лианы, часть одежды разорву на полосы, шканты какие-нибудь на поперечинах. Главное, раньше времени не заморачиваться, выкручусь.
С веселым настроением я сплавил бревно до нашего убежища. Вода, кстати, совсем не холодная, бывало и много хуже. Помню, поднимали мы утопленную баржу, с реки только сошел лед, и приходилось напяливать на себя все, что было теплого из одежды. Баржа едва возвышалась над водой, а где-то там, внутри ее, находилась пробоина. Которую и необходимо было заделать, перед тем, как откачивать воду. Жутко не хотелось лезть в холодную темноту, где воздух был только под палубой, а сама баржа заметно покачивалась и в любой момент могла сползти на глубину.
Вот тогда да, до сих пор мурашки по коже пробегают, при воспоминании. А сейчас, по сравнению, Крым в разгаре купального сезона.
Лодку, приткнувшуюся к берегу возле самого шалаша, я увидел сразу. Но почему-то забыл обрадоваться такому легкому решению проблемы. Наверное, потому, что все четыре ее пассажира стояли на берегу, имея в руках обнаженное оружие, и о чем-то разговаривали с Жюстином. Так вот, у Жюстина в руках тоже блестел клинок клинкерта, того самого, что я положил рядом с ним, отправляясь на охоту за подходящими бревнами. Положил так, на всякий случай, чтобы ему было спокойнее, если придет в себя.
Мне, например, в последние полгода значительно спокойнее, если под рукой имеется подобный предмет. Не думаю, что в этом смысле мы с ним слишком различаемся.
И именно поэтому, отправляюсь за материалом для постройки плота, я захватил с собой, помимо кинжала, еще и пистолет. Тот, из имеющихся у меня когда-то двух, что с длинным стволом и возможностью использовать его как дубинку.
С ним я соскочил с Мухорки, когда бросился на помощь наследнику. И ведь не бросил его, черт побери, когда изображал собой лошадь Пржевальского. Воин!
Сегодня, еще с утра, я извлек из его ствола пулю. Потому что придумал, чем ее заменить на все то время, пока не вставлю ее обратно, но уже в новом виде.
Четыре медные монетки отлично подошли по диаметру ствола. Все эти телодвижения были потому, что не было ни у меня, ни у Жюстина ни пороха ни пуль, все осталось на лошадях.
Кстати, пистолет, у него в руках. И даже курок взведен. Только не заряжен он, нечем, нет у нас пороха.
Но действие, на мой взгляд, очень грамотное. Не будь его, давно уже его бы обезоружили и скрутили. Не боец он сейчас, на одной ноге и так пышущий жаром, что даже на расстоянии это заметно.
Пулю из своего пистолета я извлек для того, чтобы превратить ее в картечь. Потому что есть очень хочется, а с картечью больше шансов добыть дичь. Вытащив пулю из ствола, заменив ее на время теми самыми четырьмя медными монетами, я старательно ее сплющил. Затем разрезал получившуюся свинцовую лепешку на девять примерно равных кусочков и обкатал каждый из них. Все, картечь для охоты готова.
Вот только не попалось мне ничего на глаза, заслуживающего единственного заряда, что теперь быть может даже к лучшему.
До лопухов, за которыми я прятался, совершенно не торопясь себя обнаружить, легко доносились все слова происходящего диалога. Вот только толку с этого было ноль, потому что разговор велся на незнакомом мне языке. Некоторые слова казались похожими, на те, что я уже знал, но даже составить общее впечатление о теме разговора, все же не мог.
Говорил с Жюстином только один из них, судя по всему главарь. Вот его-то он и держал под прицелом. Понятно для чего. Чтобы остальные не окружили его со всех сторон. Видимо тот, под прицелом, был достаточно значим для остальных, поскольку они не пытались сделать этого даже незаметно.
Что характерно, Жюстин не оглядывался по сторонам, пытаясь увидеть меня со всех ног спешащего на помощь. А вот то, что он держится из последних сил, было очевидно. Не только для меня, надо сказать. Потому что старший этих людей говорил спокойно, даже как-то убаюкивающее. И еще, подавая пример остальным, он опустил оружие. Да и зачем оно нужно, еще пара тройка минут и бери принца голыми руками, надолго его не хватит. Пока спасало его только то, что он оперся спиной на ствол дерева, похожего своими резными листьями на клен.
Здесь вообще очень интересный лес, это я уже успел заметить. И больше всего своим разнообразием он напоминает уссурийскую тайгу. Тут тебе и сосны, и кедры, и лиственницы, и другие виды деревьев, более присущие холодному климату Сибири. Но полно бамбука, всевозможных лиан и даже дикого винограда. Одни лопухи чего стоят, ведь под каждым можно свободно укрыться от дождя, не слишком то и пригибаясь. У нас, как я слышал, это произошло, потому что не дошел до тех мест ледник в самый что ни на есть Ледниковый период. Здесь же, вполне возможно, что его не было вообще.
