И опять все ясно. Стоит только Жюстину попасть на паром и отойти достаточно далеко от берега, как ситуация измениться коренным образом. Это не война и напавшим на нас людям уже не надо будет так яростно атаковать защищавших наследника людей. И те получат возможность перестроить свои ряды таким образом, чтобы просто защищаться. Получат возможность для маневра, в конце концов.
Да и вряд ли напавшие на нас люди продолжат атаку, видя, что дело провалено.
Ненужное геройство со стороны Жюстина и благодаря этому погибнет много людей, а если они смогут достичь своей цели, то получится что совсем уж зря.
Когда паром, наконец, уткнулся в пристань, мы давно сидели на конях. Не сомневаюсь, что мы не стали дожидаться бы этого момента, но слишком уж круто берег уходит под воду, не оставляя мели ни единого шанса.
Ситуация к этому времени стала совсем критической. Число гвардейцев таяло прямо на глазах.
И Горднер повел нас туда, где все еще виднелся Жюстин в окружении последних своих людей. Нам удалось отбросить врагов назад, но ненадолго. И все это было зря.
Жюстин, вместо того чтобы воспользоваться ситуацией и вернуться на паром, продолжал исполнять из себя былинного героя, способного в одиночку разогнать несметные полчища врагов. Напрасно Горднер орал ему, позабыв о всякой почтительности, все было тщетно.
А затем под принцем рухнула лошадь. Рухнула сразу, как подкошенная. Жюстин все же удалось спрыгнуть с нее, но сделал он это крайне неудачно. Когда наследник вскочил на ноги, то сразу же упал рядом уже с мертвым конем, умудрившись при этом сломать свою шпагу.
Таким я и подхватил его, сжимающего разряженный пистолет и обломок лезвия с богато украшенной рукоятью, брыкающегося и что-то орущего на незнакомом мне языке.
И я не придумал ничего лучшего, как броситься в кусты. Потому что возле парома уже орудовало немало всадников, таких же лохматых и нелепо выглядевших, как и их лошади, коротконогих и с несоразмерно большими головами.
Я рванул с Жюстином вдоль речного берега, поросшего кустарником до самой воды, а слева от меня поднималась высокая каменная круча.
Затем я долго пробирался густым подлеском, обливаясь потом под тяжестью этого недоделанного героя, который все еще продолжал брыкаться. Было очень жарко, пот заливал лицо, грудь, тек по спине, но самое страшное было в том, что и в паху было горячо и мокро. И больше всего на свете я страшился не того, что сейчас совсем рядом затрещат кусты и покажутся всадники на мохноногих конях, а то, что мокро там совсем не от пота.
Наконец я рухнул на поросшую жесткой колючей травой землю, все еще прижимая к себе Жюстина, и некоторое время не мог пошевелить ни одной из своих конечностей.
Когда мне все же удалось перевести дыхание, я осторожно посмотрел вниз.
Но нет, штаны выглядели абсолютно сухими и никаких запахов, кроме обычных лесных, не присутствовало.
Затем мы долго прятались в какой-то промоине, полной жидкой грязи, куда я рухнул, оступившись на скользком склоне, напряжено вслушиваясь в звуки леса. Погони слышно не было, вероятно они сбились со следа и прошли стороной. Или еще не дошли до нас. Или исчезновение принца прошло для них незамеченным событием. Или еще что.
Напряжение немного спало, и я услышал от Жюстина сожаление по поводу того, что у него на глазах погиб его давний и лучший друг Корнелиус.
И тут меня прорвало. Я забыл, что мы только что спаслись от верной гибели, что возможная погоня может находиться недалеко от нас, или что мой гневный рев будет слышен далеко в лесу.
Я орал на наследного принца как на какого-то несмышленыша, благодаря тупости которого, кроме Корнелиуса, погибло еще очень много хороших людей.
Наверняка мертв Солис, один из братьев-близнецов, тот, что задержался возле таверны, так, на всякий случай. С ним у меня наладились отличные отношения, мы чувствовали симпатию друг к другу, и, возможно, в скором времени у меня появился бы друг, первый мой друг в этом мире.
Мертв, потому что с раной, полученной им, не живут ни в каком мире, ни в этом, ни в моем, а может быть и во всех остальных, если они существуют. Потому что копье гронта, именно так назывались те, кто были приняты мною за индейцев, пробило ему живот насквозь, войдя с левого бока и выйдя с противоположного.
Я видел, как слабеют удары Края, наносящего их левой рукой, потому что правой руки у него уже не было. Вернее, она еще была, но безжизненно болталась на рукаве его одежды, раскачиваясь при каждом ударе.
Еще раньше упал с лошади Тибор, зажимая руками горло, из которого торчала стрела с пестрым оперением.
Горднер, закусив ус, бился сразу с тремя противниками и именно по его приказу я бросился к принцу, пытающемуся встать на ноги рядом со своей убитой лошадью.
И для этого ему пришлось отвлечься на долю секунды и последние слова своего приказа, он кричал, уже дернувшись всем телом от удара сзади…
Когда у меня кончились ругательства на общеимперском, я перешел на родной, и самыми ласковыми из них были: осел с набитой дерьмом головой.
Сначала Жюстин смотрел на меня изумленно, затем изумление сменилось выражением гнева, как же, это кто смеет на него орать! А еще затем он поник головой, потому что все, что я сказал ему, было правдой.
Потом мой запал пропал и на смену ему пришел стыд. Ты на себя посмотри. По крайней мере, этот мальчишка пытался что-то сделать, несмотря на то, что гибель грозила в первую очередь именно ему. И пусть его действия были насквозь неправильными, и вряд ли ему удалось дотянуться до кого-то своей шпагой, но он хотя бы не струсил.
А что сделал ты? Вероятно Горднер, отдавая мне приказ, ожидал, что я помогу Жюстину встать на ноги и посажу его на свою лошадь. Ты же сделал то, что мог лучше всего сделать в такой ситуации, убежал. Пусть и не один. Вспомни, как ты смотрел на свои штаны, с ужасом ожидая увидеть на них мокрое пятно. Неоткуда ему там было взяться, но мысль же была!
Мы сидели, измазанные грязью с ног до головы. Принц все еще сжимал в руке шпагу с обломанным лезвием, а вот разряженный пистолет он отбросил в сторону за бесполезностью.
Назад нам дороги нет. Потому что перед тем, как соскочить со своей лошади, я успел заметить вдали еще один отряд всадников, показавшийся между деревьев.
И больше всего эти всадники были похожи на гронтов. Значит нужно валить отсюда как можно скорее и валить в противоположную сторону от той, с которой мы прибыли. Лес густой, и чем дальше мы уйдем, тем больше у нас будет шансов.
Я помог Жюстину, прыгающему на одной ноге, выбраться из промоины. Затем вынул у него из руки обломок шпаги, вставил его в ножны и всучил в руки свой клинкерт. Пусть будет так, раз ему спокойнее с оружием в руках. Подумав, снова нырнул в промоину и подобрал пистолет. Нечего вещами разбрасываться, оружие такого качества стоит немало. Много он не весит, и, пусть у нас обоих нет ни пороха, ни пуль, но мало ли каким боком судьба повернется.
