— Там две бочки на огороде, таскать не перетаскать. Юлька явно тяготилась нудной работой и рада была Мишкиному появлению. — Вовремя ты на помощь явился!
— Ну, не все ж тебе меня выручать… А чего ж Матвей-то не поможет?
— Да они с матерью спят, ночью ходили травы собирать, которые днем рвать нельзя, потом, пока свежие, разбирали, а этой ночью опять пойдут — Матвейке учиться надо.
— Понятно. А большие-то ведра где? Вдвоем быстро полные бочки натаскаем.
— Так ты и правда поможешь? Сейчас принесу!
Вроде бы, и ни о чем разговор, а Мишка был готов болтать с Юлькой до бесконечности. Так же вот, когда-то в будущем, дождливыми ленинградскими вечерами, часами торчал с девчонками в подъезде, а попробуй, вспомни: о чем трепались? И не вспомнишь. Была среди них одна… Уехала потом по комсомольской путевке строить БАМ. Вот и Юлька укатит прирожденного медика рожать…
— На, держи. — Юлька притащила два больших ведра. — Коромысло дать?
— Не надо. А чего ты меня победителем демонов назвала?
— Да приходила тут одна дура, спрашивала, какое тебе мать зелье дала, что невидимых демонов видеть можешь?
— Я? — Мишка изумленно вытаращился на свою подружку. — Я невидимых вижу?
— Ага! Такое рассказывала…
— Что рассказывала?
— Что, будто бы, в тех двоих, которых ты в лесу убил, демоны вселились, а вы с попом с них кожу демонскую ободрали и из покойников изгнали. Ну, те без тел человеческих, да без кожи невидимыми сделались. Озлились на тебя страшно и напали, когда ты один на дворе был. А ты зелья выпил — Юлька хихикнула — узрел их, невидимых и одного ножом зарезал, а об второго нож сломался, так ты его ногами до смерти запинал!
"Блин, это ж, когда я Спиридона догнать не смог и около сарая бесился, так, что кинжал сломал. Доблестный рыцарь сэр Майкл Демоноборец. Фольклор, растудыть твою…".
— Часом не тетка Варвара поведала? — На всякий случай поинтересовался Мишка, хотя зал ответ и так — другой такой кликуши в Ратном не было.
— Она. Ей бы самой какое зелье попить, да нету лекарства от дурости, не придумали еще.
Юлька оставалась Юлькой — не съязвить не могла.
— Жаль, что не придумали, может ты сподобишься? Вот прославишься, дураки к тебе валом попрут!
— Не попрут, все дураки себя умными считают.
— Значит, привозить дураков тебе станут. Целыми возами. Или зелье у тебя покупать бочками. Вот такими. — Мишка постучал носком сапога о бочку, в которую как раз переливал воду из ведра. — Озолотишься!
— Не-а! Без дураков скучно будет. А так… Не только ты сказки рассказываешь, но и о тебе!
— Это когда я сказки рассказывал?
— Каждый вечер своим ребятам в Воинской школе рассказываешь.
"Блин, все всё знают! Наверно, кто-то из пацанов протрепался".
— Это не сказки. Я им то, что в книгах прочитал, рассказываю. Про воинов знаменитых, про древних императоров, про разные страны, про веру, из Святого Писания…
— Ты что поп? — Юлька взглядом смерила Мишку с ног до головы. — Что-то не похож!
— Ну, для этого не обязательно попом быть, да и рассказывать можно по-разному.
— Это как же?
— Ну к примеру… — Мишка задумался, но почесать в затылке мешали ведра с водой. — Вот есть, к примеру, десятая заповедь: "Не пожелай достояния ближнего своего…". Можно, конечно, просто из Писания прочесть, потом что-то от себя пояснить, на вопросы ответить, если кто чего не понял… А можно еще и так:
Добра чужого не желать
Ты, Боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих Ты знаешь —
Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня,
Но ежели его рабыня
Прелестна… Господи! Я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, -
О Боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу… и в тайне я страдаю.[7]
Разумеется, в Мишкином переводе на старославянский получилось корявенько, и пушкинской иронии Юлька, похоже, не уловила, но была очарована.
— Красиво как… "И ежели его подруга мила, как ангел во плоти…". — Юлька надолго замолчала, о чем-то задумавшись, потом спросила: — Это тоже из книг?
— Да, был такой поэт… э-э книжник. Александром звали. Он много красивых стихов написал.
— А еще помнишь?
— Помню, только… он ведь не по-нашему писал, переводить надо. Я потом переведу, почитаю тебе еще.
— А это ты для своих ребят перевел?
— Сначала думал, что для них, а потом понял, что им это не годится. Ты первая услышала. Понравилось?
— Еще бы! — Юлька помолчала, потом тихо повторила еще раз: — Мила, как ангел во плоти… Разве такое бывает?
— Бывает. Александр толк в любви знал. Из-за любви и погиб на поединке.
— Он что, воином был?
— Нет, но оружием владел отлично, много поединков выиграл.
— Расскажи еще про него.
— Предки его были из жарких стран, но сам он жил на севере в… землях Великого Новгорода, хотя и путешествовал много…
Рассказывать биографию Пушкина, адаптируя ее к понятиям XII века, оказалось совсем не просто. Мишка часто запинался, не зная, как описать элементарные, казалось бы вещи, и в конце концов понес откровенную отсебятину. В результате получилась какая-то совершенно чумовая смесь Садко и Айвенго, к Пушкину ни малейшего отношения не имеющая. Но Юлька заслушалась, а когда "франкский рыцарь Дантес", все-таки смертельно ранил "боярина Александра", даже грустно вздохнула.
Между тем рейсы от реки к огороду продолжались, деревянные ведра, напитываясь водой становились все тяжелее и тяжелее, Мишка почувствовал, что опять заныл правый бок.
— Давай-ка, Юль, передохнем немного, что-то я запыхался, с разговорами.
— Давай. Все ж-таки побился ты крепко, повезло, что кости не переломал. Не болит нигде?
— Нет. — Решил не признаваться Мишка. — Так, запыхался немного.
— А за Александра отомстили?
— Что? А, да. Другой боярин — Михаил Юрьевич — так этого Дантеса приложил… Но это уже совсем другая история.
Посидели на бревнышке, помолчали. Юлька о чем-то задумалась, Мишка прислушивался к тому, как постепенно затухает ноющая боль в боку. Вставать и снова браться за ведра не хотелось, да и бочки были уже наполнены на три четверти.
