Из всего услышанного, больше всего Свон взволновали слова “принц и Дак вылетают замок Шовеллер”.
– А я? Я тоже сегодня вылетаю? – с надеждой в голосе спросила она.
– Нет, мы с тобой возвращаемся в Дохо. Там безопаснее. Петушка увидишь.
– Я не согласна.
Кок оторвался от созерцания булькающей каши и удивленно посмотрел на Свон.
– Нет, я хочу, конечно же, увидеть Петушка, – поправилась она. – Но я не согласна покидать Эдуарда. Я больше не расстанусь с ним ни на день, ни на час. Хватит.
– Но он решил, что тебе опасно находиться в замке, откуда тебя похитили. Если граф умирает, наверняка там появятся близнецы, никто не может запретить им увидеться с отцом.
– Мы что-нибудь придумаем. Мы найдем выход, – убежденно заговорила Свон. – Я прямо сейчас пойду к Эдуарду и попрошу… нет, потребую, чтобы он взял меня с собой.
Подцепив длинные юбки, чтобы они не мешали бежать, Свон заторопилась наверх и застала Эдуарда бреющимся перед небольшим зеркалом.
– Я лечу с вами в замок Шовеллер! – Свон решила с порога объявить свое желание.
Рука принца дрогнула, и из пореза на щеке появилась капля крови. Он отложил острое лезвие, медленно обернулся к Свон:
– Я знаю, там будет опасно! – торопливо пояснила она, боясь, что ее прервут категорическим отказом. – Но я придумала, как оставаться в тени: отдайте мне кольцо Смертельной пелены. Никто не обратит внимания на старушку, пришедшую навестить кухарок. Я обещаю быть осторожной и открыться только матушкам. Прошу вас, не отказывайте мне.
– Опасно. Я боюсь, что опять чего-нибудь не увижу, не учту, не рассчитаю, – Эдуард опустил глаза. – Я так виноват перед тобой. Не могу себе простить, насколько был слеп, самонадеян, глуп.
– Молчите, – Свон кончиками пальцев закрыла ему рот. – Я знаю все, что вы хотите сказать. Но лишь одно я хотела бы услышать во второй, третий, сотый раз. Лишь одно важно для меня: вы меня любите?
Свон не дала ответить, еще плотнее прижав пальцы к его губам:
– Я давно хотела признаться, что люблю не будущего короля, не принца, я люблю человека. Да будь вы хоть трижды крестьянин, я не откажусь от вас. Живи вы в лачуге, продуваемой ветрами, я не откажусь от вас. Восстань все силы мира против вас, я не откажусь от вас. Я приму любое ваше решение: открываться королю или нет, оставаться у трона или нет. Я пройду с вами тяжкий путь изгнания, лишений, потому что не мыслю жизни без вас. Если Эрия отвернется от вас, значит, она не достойна такого правителя. Я не знаю ни одного человека, который был бы настолько смел, умен, предан своей стране, как вы.
Свон в горячке признания не замечала, что по ее лицу текут слезы, а пальцы дрожат и уже не прикрывают губы Эдуарда. Он взял ее ладонь и прижался к ней щекой, потом поцеловал запястье, притянул к себе Свон и крепко обнял, зарывшись лицом в ее волосы.
– Я люблю тебя, Свон. И всегда любил. Я влюбился с первого взгляда в ту крестьянку, которую спас, уверенный, что она тонула в реке. Я продолжал любить тебя, узнав, что не должен любить. Я не мог бороться с любовью, хотя знал, что она противоестественна. Я каждую минуту разлуки думал о тебе. Я готов был инкогнито явиться на турнир и победить, нет, убить всех соперников, и выкрасть тебя. Я даже мысленно не мог представить, что кто-то другой назовет тебя женой. Я пропустил вторжение Бахриманов в Лории, уверенный, что закрыл их в Сулейхе. Пришлось в считанные часы продумать операцию по твоему спасению. Никому я не мог доверить охранять тебя, поэтому скрылся за маской Николаса.
Эдуард поднял голову и посмотрел на Свон глазами полными раскаяния.
– Как ребенок, желанный ребенок от любимой, мог стать нежеланным от сестры? Признаюсь, я боялся, что тебе придется страдать из-за него, из-за плода, родившегося от связи между братом и сестрой. Прости, но я сам оказался чудовищем! Какая власть, какой трон? Ничего не нужно. Только ты. Пусть мои слова заставят тебя ужаснуться, но я убил бы собственную мать, не простив ей твоей гибели. У меня не дрогнула бы рука. Ты всё, ради чего я живу. Я люблю тебя, Свон!
– Я люблю вас, Эдуард, – эхом повторила Свон признание принца. – Мы справимся. Вместе мы справимся.
Она сама нашла губы Эдуада и прильнула к ним, требуя ответной ласки.
О, боже! Сколько прошло времени с их последнего поцелуя? Вечность. И как сладок, желанен был поцелуй, завершающий период их разлуки!
Свон не помнила, как оказалась в постели, срывая ставшую вдруг тесной одежду, помогая Эдуарду справиться с завязками, лентами, пуговицами на платье. Следом пришел черед его пуговиц и завязок, которые вырывались с корнем, если оказывали сопротивление нетерпеливым пальцам. Только на миг Эдуард замер, увидев округлый живот любимой. Он первым получил долю ласк и поцелуев. Жадные губы не обидели ни налитые груди с потемневшими сосками, ни плавный изгиб плеча, ни ямочки, что украшали нижнюю часть спины. Свон, нежась в его ласках, сама горела от нетерпения, желая почувствовать полную принадлежность любимому. У них еще будут длительные ласки и неспешные поцелуи, а сейчас она хотела немедленного единения, поэтому подгоняла Эдуарда. И получила его, как давно мечтала, как часто видела во снах.
Их громкий стон, ознаменовавший апогей любовного соития, заставил Роки и Дака, не дождавшихся Свон к завтраку, застыть с ложками в руках. Заплаканные глаза Дака потеплели, пухлые губы раздвинулись в улыбке:
– Ну, слава Богу! – прошептал он. – Если бы Эдуард продолжал бегать от Свон, считая ее сестрой, я сам бы открыл ему глаза. И пусть бы потом меня казнили. Главное, что она счастлива.
– Главное, что она счастлива, – заулыбался в ответ Роки, прислушиваясь к происходящему наверху. Через некоторое время кровать опять стала ритмично скрипеть, и мужчины переглянулись.
– Пойдем-ка, друг, навестим Гри, – сказал кок, засунув кусок колбасы между двумя ломтями хлеба. – Закончим завтрак на свежем воздухе.
На свежем воздухе рядом с Гри друзья провели время до самого обеда. Только выход Эдуарда на крыльцо в полной экипировке подсказал им, что можно вернуться в дом. За столом на кухне сидела Свон и уплетала холодную кашу.
– Как Гри? – спросила она у застывших на пороге друзей, заметивших, что на ней уже надет дорожный плащ.
– Приходит в себя, но еще в печали. А ты куда собралась? – решил уточнить Роки.
– Мы все вместе летим в замок Шовеллер, – радостно сообщила Свон, вытирая рукавом рот. Она забыла о манерах принцессы, предвкушая встречу с матушками, вновь ощущая себя ребенком, который вытирал рукавом не только рот, но и нос.
– Уговорила-таки? – покачал головой кок. – И как мы сможем тебя уберечь?
