Менжинский посмотрел на часы, потом перевел свинцовый взгляд на командира своей Особой группы:
— Время. Начали.
Серебрянский молча кивнул головой, взял со стола микрофон и проговорил в него:
— Начальнику связи. Радистам выйти на общую волну прикрепленных за ними подразделений. Текст сообщения — «Кроссворд».
Вернув микрофон на место, повернулся ко всем присутствующим:
— Думаю, через полчаса мы получим первые данные. Сейчас остается только ждать.
Проговорив это, он удобно расположился за своим столом и, как и все в этом помещении, начал изучать пока чистый от пометок громадный квадрат из органического стекла с нанесенной на него схематичной картой Москвы.
Председатель ОГПУ покосился на своего главного диверсанта. Да, умен и коварен был Яков Исаакович. И людей подбирать умел. Как фокусник из шляпы, вытащил три месяца тому назад свой, как он назвал, «стратегический резерв» — небольшой отряд некоего Станислава Федоровича, бывшего подполковника, состоявший всего из семи человек. Перед представлением себе этих людей председатель ОГПУ поинтересовался у начальника Особой группы, что, мол, за персонажи и не подведут ли? Цинично усмехнувшись, Серебрянский охарактеризовал представляемых как «псов войны», отребье из отребья, шлак от топки мировой и гражданской бойни, которая длилась на территории России семь лет. Он выложил перед Менжинским краткую биографию каждого из отряда, от которой у видавшего виды председателя волосы встали дыбом. Эти семеро оказались бывшими сотрудниками Имперской охранки, ставшими белыми карателями, не мыслящими себя без войны и убийств и давно жившими вне общества, которое вело на них охоту, как на бешеных собак. Они настолько себя дискредитировали в Европе, куда бежали после окончания гражданской войны, что даже белогвардейская «внутренняя линия» объявила за выдачу отщепенцев награду. Объясняя зависимость карателей от него, главный диверсант показал сжатый кулак и пояснил, что «семерка» у него «вот здесь» и никогда не подведет, так как им просто некуда деваться, кроме как жить под крылом Особой группы ОГПУ, дающей им прикрытие. Да Менжинский и сам убедится в полезности этого «стратегического резерва».
И действительно, ненавязчиво, но веско подполковник, за которого Яков Исаакович поручился и стал приводить на все совещания заговорщиков с разрешения председателя ОГПУ, сумел донести до всех необходимость внесения некоторых корректив в первоначальный план заговора. Доказал он это так просто и убедительно, что Менжинский сам начал удивляться, что не сумел додуматься до таких, кажется, простых вещей, лежащих на поверхности.
Командиром «семерки» после тщательного анализа был доработан план по обоснованию ввода частей ОДОН в Москву. Он предложил воспользоваться ситуацией с терактами и самим взорвать несколько районных комитетов ВКП(б) в столице. Получив разрешение, Станислав Федорович со своими подчиненными блестяще выполнил задуманное, полностью сымитировав почерк «работы» неуловимых террористов. После этого председатель ОГПУ на полном основании ввел в Первопрестольную отдельные подразделения ОДОН якобы для ведения облав. Сейчас они, незаметно переместившись прошедшей ночью, сконцентрировались вокруг Кремля, растворившись в тупичках и переулках старой Москвы. Подполковник также предложил тактику «просачивания» и «рассредоточения», на основании которой к этим подразделениям мелкими группами прибывало подкрепление. Это по предложению бывшего белогвардейца, которого сам Серебрянский уважительно называл только по имени-отчеству, был создан центр управления заговором, где очень удобно было отслеживать динамику проводимой операции.
Еще одним его предложением было создание мобильных групп захвата, оснащенных переносными радиостанциями. Для этого из личных фондов председателя и начальников отделов были выделены деньги на покупку полусотни переносных американских радиостанций, которые через различные каналы за два месяца были закуплены за рубежом и доставлены в Белокаменную.
Именно по команде Серебрянского «Кроссворд», переданной по радио, эти группы начали, как говорил подполковник, «мягкий» захват Центрального телеграфа, отделений почты и связи, телефонных коммутаторов наркоматов связи, путей сообщения, водного транспорта. Вежливо, но решительно предъявив свои страшные удостоверения, оперативники ОГПУ при силовой поддержке бойцов ОДОН сейчас загоняли всех работников в подсобные помещения, а на их места садились связисты ОГПУ, тем самым отрезая Сталина от остальной страны.
Менжинский коротко глянул на подполковника. Тот со своими людьми, сменившими сегодня свои обычные щегольские костюмы на непривычные глазу пятнистые комбинезоны, сидел развалясь на стуле у задней стены и равнодушно, как будто не происходило ничего значительного, чистил ногти большим финским ножом.
Председатель ОГПУ поинтересовался:
— А где сегодня ваш седьмой сотрудник, Станислав Федорович?
Бывший жандарм поднялся и щелкнул каблуками:
— По распоряжению начальника Особой группы мой человек сопровождает подразделение по нейтрализации охраны здания Коминтерна, Вячеслав Рудольфович.
Услышав слова своего подчиненного, Серебрянский повернулся к председателю ОГПУ:
— Да, это мое распоряжение. Я посчитал…
Но что посчитал начальник «группы Яши», Менжинского перестало интересовать, так как он увидел, что связист ОГПУ, стоявший сзади экрана, внезапно вслушался в какое-то сообщение в наушниках и нарисовал красный перечеркнутый круг на карте Москвы — там, где располагался Центральный Телеграф.
Заговорщики переглянулись. Все шло по плану. Появился еще один кружок. Уже на месте Наркомата водного транспорта. Потом сообщения пошли сплошной волной. На карте стало появляться все больше и больше кружков, и скоро она стала пылать красным.
Серебрянский внимательно осмотрел планшет и повернулся к председателю ОГПУ:
— Первый этап успешно завершен, Вячеслав Рудольфович. Разрешите приступать ко второму?
Менжинский кивнул головой:
— Приступайте.
Яков Исаакович взял лежащий перед ним на столе микрофон и проговорил в него:
— Начальнику связи. Выслать сообщение подразделению «Центр». Текст сообщения — «Тишина».
Председатель ОГПУ еще раз взглянул на часы. Они показывали 10:30. План заговорщиков выполнялся с опережением на пятнадцать минут.
Москва, 26.01.34 г., 10:39. Воздвиженка, 1 (200 метров от Московского Кремля).
В штабе Коминтерна было пусто. Не стучали пишущие машинки, не сновали по многочисленным коридорам озабоченные курьеры. Тихо было в аналитическом отделе, архиве и картотеках, располагающихся за бронированными дверьми на последнем этаже. Все сотрудники получили выходной, так как руководители секций были приглашены почетными гостями на начинающийся сегодня XVII съезд ВКП(б).
