— Кто с ним контактировал?
Капитан кивнул в сторону бани.
— Эти четверо. А у остальных двоих койки стоят рядом.
— Понятно. Остальные солдаты спят?
— Нет. Лежат, переговариваются.
— Сейчас сделаем вот что...
Их разговор прервал хлесткий выстрел где-то совсем рядом. Из казармы выскочил с автоматом в руках дневальный, вместе с ним офицеры завернули за казарму, и в свете ручного фонарика увидели торчащие из кустов ноги, смятую белизну больничного халата.
— Попович, сука! Легкой смерти захотел, — выругался капитан. — Всем в казарму и никому ни слова, — велел он дневальному и дежурному.
— Да, сбежал парень, — согласился Зимин. — Дезертировал. Дай-ка закурить, пограничник.
Они дружно задымили и вернулись к крыльцу.
— Что, надежды никакой? — тихо спросил капитан.
— Практически нет, — признался Зимин. — Как тебя зовут?
— Володя. Капитан Петенков.
— Зимин Олег Николаевич. Ты женат?
— Да.
— Плохо, я тоже. И дети есть?
— Двое.
— И у меня двое. Одному уже двадцать лет, второму всего два года.
К ним подбежал возбужденный дежурный по роте.
— Товарищ капитан, солдаты бузят!
— Что они?
— Ваське Сидорову плохо, а они боятся оставаться с ним в казарме.
— Пошли, капитан, — выкидывая сигарету, сказал Зимин. — Я буду разговаривать с солдатами, а ты позвони в бригаду и скажи вот что...
В казарме горел свет, за закрытой дверью словно гудел потревоженный улей. Сняв халат, Зимин шагнул за порог. Увидев офицера с погонами подполковника медицинской службы, солдаты примолкли.
— Дежурный, постройте личный состав, — приказал Зимин сержанту.
— Застава, подъем! Стройся! — скомандовал тот.
Пройдя вдоль строя, подполковник поправил на одном из солдат загнутый воротник, затем остановился и начал речь.
— Вы уже знаете, что ваши товарищи заразились и сейчас находятся в тяжелом состоянии. Но повода для страха и паники нет. Я привез новую вакцину, более действенную, сейчас буду делать прививки, сержантам обеспечить наличие личного состава, начнем по порядку. Симптомы у прививки те же, что и в прошлый раз.
Зимин блефовал. На самом деле это была та же самая, уже бесполезная вакцина. Она очень тяжело переносилась, человек часа на два выбывал из строя, да и потом еще почти сутки чувствовал болезненное недомогание и слабость. Теперь, когда инфекция прорвала этот кордон, повторная прививка могла только ухудшить положение больных и приблизить их конец.
Подполковник хотел скомандовать отбой, но солдаты вдруг дружно загудели и начали переговариваться, глядя куда-то за его спину. Обернувшись, медик с удивлением увидел на пороге высокую фигуру отца Андрея. Солдаты хорошо его знали, священник не раз до этого приезжал на заставу, несколько парней всерьез заинтересовались религией, даже оформили в красном уголке небольшой иконостас.
— А вы что это сюда, отец Андрей? — спросил Зимин, подходя к священнику.
— Тут есть больные и умирающие, значит, нуждающиеся в слове Божьем.
Как ни странно, но именно появление священника внесло успокоение в ряды пограничников. Несколько наиболее рьяных из них поспешили приложиться к руке попа. Так что через полчаса гости заставы трудились не покладая рук: медик делал бесполезные уколы, священник отводил службу. Паства у него в этот раз была как никогда прежде многочисленной.
Через четыре часа на ногах в казарме оставались лишь три человека: Зимин, священник и капитан Петенков. Они обходили кровати с лежащими солдатами, старались хоть немного приободрить их.
— Ну вот, еще два часа и все пройдет, — в очередной раз говорил Зимин молодому солдатику, отслужившему всего месяц. Выглядел тот как больной ребенок, наголо остриженный, худой, с тонкой шеей подростка.
— Доктор, а я точно поправлюсь? — спросил он, с надеждой глядя на медика блестящими от температурной лихорадки глазами.
— Конечно, еще и повоюешь. И на свадьбе погуляешь. Девушка-то есть?
— А как же.
— Часто пишет?
— Через день.
— Это хорошо. На свадьбу не забудь пригласить.
В другом конце казармы у кровати сошлись священник и капитан.
— У меня мать одна, газа у нас нету, а дров колхоз не выделил. Она просто замерзнет там одна, ноги у ней не ходют... — говорил молодой новобранец с сильным псковским акцентом.
— Ладно, ладно, поедешь ты в отпуск, слово даю, — капитан старался успокоить этого белесого, с выгоревшими бровями деревенского паренька.
— Мне только ей дров напилить, и все...
За хлопотами все невольно забыли про сержанта Деменко, дежурного по роте. В отличие от остальных он все понял, когда увидел тело застрелившегося медика. Сержант прививаться не стал, выйдя из казармы, он сорвал с себя повязку дежурного и, завернув за угол, перемахнул через забор. Выбравшись на дорогу, Деменко припустил со всех ног и бежал он так до тех пор, пока силы не оставили его. Упав прямо на асфальт, сержант чуть отдышался, а затем, пошатываясь, побрел дальше. Вскоре его остановили.
— Стой, кто идет! — послышалось из кустов.
— Свои... свои!
— Руки! Кто свои? Откуда идешь?
Вскинув руки, Деменко торопливо начал говорить, на ходу придумывая версию своего появления:
— С заставы я, капитан меня послал за подмогой. Еще, говорит, лекарства нужны...
— Так ты с заставы? — переспросил голос из кустов.
— Да-да! С заставы...
Длинная очередь оборвала речь и жизнь сержанта. Вслед за этим полыхнуло пламя огнемета. Через полчаса на асфальте дымилась только кучка пепла. Распоряжения Зимина выполнялись точно.
В это время и сам подполковник почувствовал первые признаки болезни. Пошатываясь, он вышел на крыльцо, сел. Было уже утро, прохладный воздух бодрил медика прощальной радостью. Краски окружающего мира показались ему как никогда чистыми и девственно свежими, словно Господь только что сотворил этот мир и никто еще не успел его испачкать злобой или страданием. Сзади Зимина заскрипела дверь, на крыльце появился священник. Присев рядом с подполковником, он ясным взором окинул прекраснейший пейзаж, улыбнулся и сказал:
— В такое утро хорошо умирать. Душа полетит в небо с радостью.
— Вы думаете, что загробная жизнь все-таки существует?
— Я знаю это.
Спорить или расспрашивать священника о причине подобной уверенности у Зимина не было ни желания, ни сил.
— Где капитан, я что-то давно его не видел?
— Лежит уже. Я причастил его.
Зимин вспомнил, как час назад, проходя мимо канцелярии, услышал взволнованный голос начальника заставы:
— Лена, запомни, я очень и очень тебя люблю! Ты слышишь меня? Всю жизнь я любил только тебя, поцелуй Галинку, Игорька. Лен, я ничего не могу тебе сказать, все у меня хорошо, но помни, я всегда любил тебя!..
