Собственно, еще одна «чайка» совсем без малого готова была. Просто, когда некоторый избыток, начинаешь обычно разборчивость проявлять. Погоняли движки и решили, что именно у этой поизношеннее. Ну, пока и эту заправили, пока боекомплект. К девяти только собрались. Ничо, в июне темнеет поздно. Все вертел я, вертел шлем немецкий. Летный. Трофей, однако. Думал, взять – не взять. Вроде удобный. Сеточка поверху. Чтоб голова не потела. Шлемофоны. Очень хорошие – наслышан. Потом решил: наш мне все-таки больше нравится. Как и очки с перчатками. Главное, привык. Лучшее – враг хорошего. А тут пригодился – Ждан свои профукал, прыгаючи. Вместе с крагами. Что ж, дай вам боже, что нам негоже.
Павел, счастливо смеясь, рассказывает, как драпали немцы и как наши – оказывается, 4-я армия – соединились с теми, что шли с севера – 10-й армией, как выяснилось. Выходит, немцы в «котле». Тем не менее вряд ли нам что-то светит. Разве что потери поменьше будут… У нас. И у немцев – наоборот. Пока размышлял, народ разошелся, натурально, по машинам, чувствую – что-то не так. Паша на меня посматривает… странно, что ли. Не как Ленин на мировую буржуазию, нет, скорее, как-то с сомнением. Точно немец наябедничал. Ну, фашист он и есть фашист. Подхожу. Весь внимание.
– Я, – говорит, – сначала расстрелять тебя хотел. На месте. Знаешь, за что?
– Догадываюсь…
– А потом рассказали кое-что и в лагерь отвезли. Для наших военнопленных. Вопросов к тебе больше нет. Кроме одного: как тебя такого медкомиссия пропустила, со склонностью к садизму?
Ишь, грамотный какой. Какие мы слова знаем!
– В НКВД, – отвечаю, – не взяли. За жестокость. И куда ж было податься бедному парубку? Шутка.
Ох, надо, надо фильтровать базар… Вон цырь, что рядом стоит, аж захрюкал в рукав, глаза, однако, не так чтобы очень веселые. Испуганные, скорее. А Павлик аж подобрался весь. Хищно так. М-да… Определенно не тот случай, когда дальше фронта не пошлют. В эти времена – еще как…
– Не, правда не садист. Сугубая необходимость. Чтоб долго не объяснять, послушай, как задачу буду ставить.
Свистнул парней. Нормально. Аж тремя парами пойдут. Плюс я.
– Все слышали, что немец рассказал? – Кивают. Кроме Ждана, разумеется. Ладно, объяснят.
– Сейчас вы все – метрах на семистах к границе, примерно до Бреста. Там – поворот на Кобрин. Ведущим Толик. Ты ж тот район хорошо знаешь, так? – Молча кивает.
– Там должны быть транспортники. Долбите всех. Я пойду выше и сзади. Если прикрытие, попробую тормознуть. Потом я пойду на Кобрин. Там «худые». Если вызовут, тоже… постараюсь. Вам к Кобрину близко не соваться – зенитки. Тьма-тьмущая. Потом в Пинск. На бреющем. Толик и Ждан ведущие, остальные разберетесь. Вопросы есть? Вопросов нет.
Вопросы есть. Но только у Паши, он-то не слышал, как я немца колол. Ребята, кстати, как-то с опаской стали ко мне… после всего этого. Авиация… Всегда были немного не от мира сего. Королевские войска. Питание в летной столовой… официанточки в наколках и белых кокетливых фартучках… форма дорогущая, экипировка… теплые унты… сон по распорядку. Враг только по приборам, или с такой высоты, что и не разобрать – что там, внизу… Не, я все понимаю – но иногда зависть все ж грызла.
Специально для тупых энкавэдэшников, в лице Паши, объясняю, что немцы перекинули воздушный мост. От давно уже не польского аэродрома Бяла-Подляска, где, наряду с группой того оберста, сейчас куча транспортников базируется, до бывшего нашего аэродрома Кобрин, где обустроились ныне изнывающие без горючки и боеприпасов «штуки» первой группы 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков и «худые» второй группы 51-й истребительной. Немного, где-то по эскадрилье тех и тех. Но с мощным зенитным прикрытием, включая «ахт-ахт». На случай танков. Люфтваффе любит такие вот вынесенные вперед аэродромы. Типа подскока. В этот раз, правда, ошибочка вышла – не ждали контрудара, да и машин боеспособных не так много осталось. Особенно «мессеров». Про остальных немец не в курсе – прилетели только сегодня утром. Я проверил. Точно не знает…
Главное, а разговоров-то, взглядов осуждающих… А всего-то навсего лишь штатную дезинфекцию успел провести. Обыкновенно, йодом. Вокруг раны. Плюс обильные плоды воображения. Хватило – более чем вполне. Такие вот мужики… крепкие, холеные… редко боль умеют терпеть. Сам такой. Был…
С кастрированной ВПП местного аэродрома даже «ишачок» взлетает едва-едва. Как они с нее на «мигах» собирались – представить себе не могу. Тем паче садиться. Такое чувство, прямо перед войной все разрыли. Раздолбайство и идиотизм на грани предательства. Но в предательство – не верю. Не потому, что верующий. Наоборот. Просто были б предателями, перебежали б к немцам. А не подставляли повинные головы. Под дамоклов меч. Не склонный долго висеть, раздумывая…
Силуэты шести «чаечек» черным по красному неспешно валящегося на горизонт солнца. Пошел в высоту. Правильно. Потому как через полминуты уже снизу – трассеры. Близко немцы, очень близко. И – накапливаются. Завтра вдарят. Надо думать, и с севера тоже – там третья танковая группа, кажется, должна быть. Все, что помню: по центру вторая и третья группы шли. Танковые. Наша вторая. В смысле, против нас. Могут еще с юга. С Украины. Хотя там у них дела, насколько помню, помедленнее, чем здесь, шли. Но тем не менее… Если фюрер прикажет… А он прикажет. Ударить. И будет нам «котел». Или два. Но пока в «котле» немцы. Те, что к Минску рвались. Мощная группировка. Но без подвоза горючего и боеприпасов. Пока.
Едва заметил, как Брест проскочили. Попробовал машинку. Зверь! Динамика просто бешеная, даже скорость впечатляет. Особенно после «чайки». Очень чуткая и разворотистая «птичка» эта. «Чайка» та хоть и верткая, но какая-то вяловатая, что ли. Биплан таки. У этого же крылья короткие, и не бочка – бочечка получается, не змейка, а змеечка, филигранная, подколодненькая такая вся из себя – обожаю! Попробовал былые наработки. Большей частью не катит. А на тех, что катят, больше шансов самому угробиться, чем супостата уговорить. Железо есть железо, а виртуал он и есть виртуал, каким навороченным ни будь. Сложный комплекс цифири. Не более того.
Недолетая Подляски разворот. Черт знает, что у них там сейчас, а нам – ни к чему. Мы от солнца, восток потемнел уже, но видно хорошо. Транспортники. Трехмоторные «юнкерсы». Растянулись цепочкой. Шесть штук. Медлительные. Неповоротливые. И слабо вооруженные. Идут где-то на километре. «Мессеров» не видно. Для «чаек» – самый циммес. Аккурат по одному на брата. Заодно потренируются.
Я же, как и собирался, ухожу стороной в обгон. На Кобрин. Крутя головой, замечаю справа нечто необычное. Опа! Пара «юнкерсов», второй и четвертый в шеренге, планеры[281] за собой тянут. По три штуки. Будет ребятам чем поразвлечься.
Вот уже и Кобрин. Знакомые места. Будто в зеленой чаше лесов уютно устроился. Аэродром. Километрах в полутора. От меня. Обломки, насколько могу разобрать, уже по краям растащили, в конце полосы транспортники, видно, разгружаются, суета какая-то имеет место быть и нагромождения чего-то всякого, автотранспорт суетится, а по самой пара «мессеров» на взлет пошла. Видно, транспортники те наябедничали уже.
Боевым разворотом к воображаемой точке рандеву с «худыми», пологое пикирование, но не спеша, на половинных где-то оборотах и винтом на половину примерно максимального шага. Скорость не нужна – они едва-едва в набор пошли, шасси убирают. Чуть ниже – и как на ладони. Ведомый. Еще чуть-чуть. Со всех. Стволов. Обломки во все стороны. Быстровато все же. Иду. Чуток носик. Приподымем. Однако и ведущий – вот он уже. Пытается что-то изобразить. Ни высоты, ни скорости, атака из фатально мертвого пространства, даже зеркальце не поможет. Тем не менее от первой атаки ушел. Не мальчик, чай. Но потерял и ту высоту, что была, а скорости у него и не было. Не исключаю, был бы «эмиль», так тут же ему и хана б. На такой высоте из штопора вывести – хрен. А «фридрих» ничего, вытянул. На пределе. Без малого неподвижно завис. Растет. Вид сбоку. Гашетки… Бедный Йорик. Точнее, туз. Пиковый. Проконтролировал евоного ведомого – горит. На земле уже. И ведущий – чуть дальше. Нашу землю поганит. Своим смердячим копотью трупом. С такой-то высоты – какой парашют?
Возвращаюсь посмотреть, что да как. «Тетушки» уже кончились. Добивают планеры. Те отстреливаться пытаются. Забыл предупредить балбесов. Впрочем, кто ж знал. Ладно. Пора сматывать удочки. Боезапас, надо думать, без малого весь. У ребят. А у меня – жяба. По сотне снарядов на большой ствол как минимум. Осталось. Из ста пятидесяти. На малые поболе, for sure. Качаю крыльями – пристраиваются. Теперь вверх – дальше сами. Толик доведет. До Пинска. Сам же ухожу влево – и на Кобрин. Куча та уж больно понравилась. В конце полосы. Бочки, ящики какие-то. Надо и ее. Обработать.
Меня ждали. Ну, не конкретно меня. Но вряд ли волшебника в голубом вертолете. С бесплатным кином. Так не встречают. «Эрликонами» в полнеба. Иду извилистой такой змейкой, максимально беспорядочной, непредсказуемой и со скольжениями. Тут уж дело такое… повезет – не повезет. Лотереи. Элемент имеется. Теперь пряменько вдоль полосы. Еще пара «худых». У кучи той – винты раскручивает. Не стану. Если в куче то, что я думаю – погони не будет. Слишком уж рядом у них тут все. Оп! Проскочил. Ох! Сзади ухнуло, жахнуло, приподняло – чуть плоскости не унесло к херам. Ну и ладненько… Привет Борову[282].
