Среди элиты фабричной мастеровщины пролетел тихий шелест говорков.
— Вы лучшие!!! И мы вместе — вы и я, делаем жизнь светлее, неуклонно добиваясь того, чтобы дети наши жили счастливее, чем их родители. Не голодали, были хорошо одеты, учились наукам и ремеслу… Радовались и жили, а не выживали.
Фабрикант замолчал, и казалось, о чем–то глубоко задумался — а слушатели, затаив дыхание и боясь даже сморгнуть лишний раз, ждали продолжения. Наконец, со сцены опять полились тихие слова:
— Но об этом мы с вами поговорим в другой раз. А пока — есть среди вас те, кого я уважаю особенно. Те, кто делится светом и сердечным теплом с другими, помогает им расти в мастерстве и знаниях, не жалеет своего времени и сил на чужие заботы. Виктор Кузьмич Динов!
Мастеровой, поглядев по сторонам и убедившись, что Хозяин обращается именно к нему, неуверенно встал. А потом, повинуясь властно–приглашающему жесту, зашагал на сцену.
— Два ученика, подтвердившие шестой разряд. Семь, шагнувших с четвертого на пятый. За три года. Ничего не прося взамен, часто допоздна задерживаясь в цехе ради очередного урока…
Смущенный Динов стоял под взглядами сотни мастеровых, и не знал, куда же ему деть руки, ставшие вдруг ужасно лишними.
— Виктор Кузьмич. Чтобы вам было проще следить за временем — примите вот этот скромный подарок. И месячный оклад в виде небольшого поощрения.
В намертво пропитанную маслом и запахом металла ладонь улеглась открытая коробочка, а зал одобрительно загудел, вгоняя наставника мастеровых в самый настоящий румянец. Пока чествуемый возвращался на свое место, все желающие смогли увидеть его награду — серебряные часы с цепочкой. А соседи, имевшие возможность полюбоваться на швейцарские «Павел Буре» вблизи, разглядели на верхней крышке и дарственную надпись–гравировку.
«Наставнiкъ».
— Хорошо.
В актовом зале моментально воцарилась тишина и порядок. Оглядев ряды мастеровых, ловящих каждый его жест и каждую интонацию, Александр легонько улыбнулся:
— Есть некоторые дела, до которых ни у меня, ни у фабричного начальства никак не доходят руки. Зато, могли бы дойти у вас. Например, в управу часто жалуются, что маловато журналов и газет в клубной библиотеке. Да, мало. Но если каждый из присутствующих здесь скинется по гривеннику, можно будет заказывать не один, а сразу по десять экземпляров и журналов, и газет. А если рублей этак по десять–пятнадцать, то можно было бы подумать о многом. Например, о жилье.
Шум поднялся — и стих, повинуясь всего лишь легкому движению руки.
— Да, я знаю, что многие из вас мечтают о своем жилье — но квартиры есть и будут в неотчуждаемой собственности фабрики. Исключений не будет ни для кого. Но можно ведь изначально строить жилье ЧАСТНОЕ… Что–то вроде небольшого поселка из отдельных двухэтажных домов. На одной из окраин Сестрорецка, и не дальше получаса ходьбы от работы.
В зале царила воистину мертвая тишина.
— Еще вы иногда подумываете и о том, чтобы дать хорошее образование ВСЕМ своим детям. Или, например, о том, чтобы съездить зимой на Черное море. Или — в паломничество по святым местам…
Мастерового, начавшего тихо–тихо хвалиться сыном, которого как раз наградили путешествием в Иерусалим (как и остальных его товарищей из клубной команды, блистательно победившей в «Тактических играх»), энергично заткнули тычком локтя. Причем сразу с двух сторон — ну достал уже, своими постоянными похвальбами!
— Или я ошибаюсь, и вы ни о чем таком даже и не думали?
В этот раз руку пришлось держать гораздо дольше — Александр и сам не ожидал, что сможет вот так просто «завести» слушателей.
— Тогда мы поступим следующим образом. Сейчас я уйду, вы же останетесь. А завтра ко мне в кабинет, к часу дня, придут три человека. Самых честных, самых уважаемых из вас. Тех, кому вы все доверяете. Одним словом, таких, как Виктор Кузьмич!
Динов беспокойно заерзал на своем месте.
— Мы поговорим. Да, и насчет жилья тоже.
Пожилой мастеровой из первого ряда, в глазах которого так и сверкал этот вопрос, довольно улыбнулся.
— И беседы эти станут регулярными, ведь на них мы будем обсуждать все ваши ОБЩИЕ просьбы и пожелания. А я, через них, буду доводить до вас всех — уже свои. Просьбы. И пожелания.
Фабрикант шагнул к краю возвышения–сцены, и оглядел всех внимательным взглядом. Помолчал, затем слегка наклонил голову, показывая, что разговор закончен. После чего, провожаемый сотней внимательных взглядов, ушел.
***Ррдоум–ррдоум! Ррдоум–ррдоум–ррдоум!..
Господин главный инспектор компании, пожаловавший на стрельбище вместе со своим двоюродным братом Петром, прямо на входе столкнулся с измазанными в грязи и насквозь пропотевшими работниками Отдела экспедирования, как раз закончившими свои пятичасовые «практические занятия». Ответив на приветствия, начальство скомандовало продолжать движение к душевым — всем, кроме Антипа, всего месяц как заменившего Демида Сошникова на должности старшего экспедитора.
— Ну, как оно?
Покосившись на начальственную родню, мужчина ответил на довольно непонятный вопрос так же до крайности обтекаемо:
— Последнее время полегче.
— Что сегодня делали?
— С телохранителями работали.
Ррдоум–ррдоум–ррдоум–ррдоум!..
Петр из короткого разговора так ничего и не понял, а Григорий задумчиво покивал, отпуская подчиненного: полностью занятый подготовкой большого заграничного турне Отдела экспедирования, он как–то подзапустил процесс тренировок, и теперь размышлял, пытаясь понять. То ли Александр Яковлевич уже малость притомился экспедиторов гонять, то ли уже они стали показывать лучшие результаты?.. Сделав себе мысленную пометочку обязательно поприсутствовать на следующей тренировке, где экспедиторы будут пытаться «отработать» охраняемое лицо, а их противники этого не допустить, Долгин зашел на полигон.
Ррдуом–ррдоум, ррдоум–ррдоум!
Долго искать хозяина оружейной фабрики не пришлось. Достаточно было проследовать на гулкий голос Рокота, зайти за стенки, сложенные из туго набитых землей мешков и остановиться рядом с длинной стойкой открытого тира, на которой недлинным рядком были разложены пистолеты и коробки с патронами.
— Вечер добрый, командир.
— Н–да? А по мне — так себе вечерок, Гриша.
Приставив обойму к направляющим, князь надавил на верхний патрон большим пальцем.
Тр–рр!..
С легким лязгом сняв затворную задержку, стрелок в хорошем темпе отстрелял семь «двоек» по дальней мишени. Подхватил новую обойму с четырнадцатью латунными «толстячками», вставил в пазы, надавил большим пальцем, и очередные патроны наполнили встроенный в рукоятку пистолета магазин.
