Анна уже набрала в корзинку чего-то своего, женского, и уже была готова ехать в Романово. Не было только детей, но и время ещё не вышло.
— Давай, Аня, съедим к Трофиму, заберём кое-что. Потом вернёмся.
У Трифона они забрали не только мотальные приспособления, корыта и прочую мелочь, но и первую готовую самопряху. Саня, как её увидел, спросил:
— И что, так быстро сделали?
— А что там делать-то, — ответил Трофим, — с новым-то токарным станком это быстро. Дольше лошадь запрягать в привод.
— Зато быстро точим. Я тебе ещё закажу, на следующей неделе, несколько штук. Только зачем? Зачем ты вырезаешь на спицах вот эти финтифлюшки?
— Надо чтоб душа радовалась! — в непоколебимой уверенностью ответил Трифон, — негоже, когда простые палки вставлять!
— Ты ещё хохломой распиши, — съязвил Сашка, — тогда-то точно душа радоваться будет. Сколько она потом стоить будет?
— Хохломой никак не можно, — спокойно отвечал Трифон, — ихний секрет никто не знает.
Саня, конечно, понимал, что надо дерево покрывать хоть каким-то лаком или краской, чтоб не рассыхалось раньше времени, и был согласен с простым восковым покрытием. Но вот эта высокохудожественная резьба, да еще с покраской!
— Подумаешь, секрет, — тем не менее, ответил он, — оловянный порошок используют, а потом покрывают олифой и запекают в печи. Олифа желтеет, и оловянное покрытие становится похожим на золото.
— Да неужто? И что, вот так просто?
— Ну, не совсем просто. Грунтовка перетёртой глиной там, сушка, все дела. Только если ты каждую самопряху или ткацкий станок расписывать будешь, так твои станки будут стоить, как кареты. Нет, так нельзя. Нам не нужны шедевры народных промыслов. Нам нужны простые, функциональные, и, главное — дешёвые изделия. Ладно, мне-то всё равно как ты их будешь продавать. Мне, пожалуйста, без того… безо всякого, попроще.
— Никак не мочно. Нет, Александр, и не проси, — твёрдо сказал Трофим, — меня люди знают, ко мне не просто так идут. Потому что знают! А то увидят у тебя такой уродец — будет мне позор на мои седины.
Спорить было бесполезно, ибо это был не первый, и, Саня подозревал, не последний разговор на эту тему.
— Ладно, — примирительно сказал он, — не серчай, это я так. На днях заеду, ещё кое-какие механизмы обсудим.
Тем временем жизнь в деревне шла своим чередом. Вне зависимости от привходящих обстоятельств. Не без новостей, однако. Появившийся дом бывшей дворовой девки Глашки возбуждал в селянах нешуточное любопытство, но, по всем деревенским правилам, проявлять прямой интерес было нельзя. Все, конечно знали, что там, внутрях — какие-то особенные ткацкие станы, но кто запретит барам чудить так, как им захочется? Для прояснения ситуации были предприняты все традиционные методы агентурной разведки. Послать, к примеру, дочку за щепоткой соли, или же сынка отправить с каким-нибудь пустячным вопросом. Жаль, что Герасима невозможно допросить.
Общественное мнение, — не умозрительное газетное мнение, выдаваемое за общественное, — а настоящее, кондовое, без которого никакая жизнь в деревне невозможна, склонялось к тому, что Глашка зажила слишком красиво. И все, конечно же, искренне переживали за чужое счастье, ибо наш народ не может дышать полной грудью, пока у соседа всё хорошо.
Разведка донесла, что Глафира живет в совершенно барских условиях — в тепле, при свете, на таких, казалось, безразмерных площадях! Мыслимое ли дело — печь топится по белому! Корову Глафира не доит, свиней не держит, знает себе, ниточки подвязывает, экое дело, это все умеют. Бабы видели только внешнюю сторону процесса, поэтому возникал вопрос — за какие такие кренделя Глашке привалило такое счастье? Дело запахло бы остракизмом, но Глашка и так… Блокаду прорвала дочка Герасима — десятилетняя Марьянка, которая, во-первых, ещё была далека от политических раскладов, а во-вторых, здраво решила, что сидеть в просторном, светлом и теплом цеху гораздо лучше, чем в своей избе. Она попросилась к Глашке, та не отказала. Опять же, помощница, какая-никакая. Потом на чуть-чуть забежала компания отроковиц, насчёт погреться, а то на улице такой мороз!
Сашка, ясное дело, так же был далёк от деревенской политики, как и детвора, потому что крутился, в основном, в другом крыле рабочей избы. Там он начинал делать свою батарею, ещё не догадываясь, во что вляпался. Всё, в общем-то, было понятно. Теоретически.
Бормотал про себя:
— Нужно 19 вольт, это значит… э-э-э… ну, пусть будет э.д.с. 1,2 вольта, это значить… э-э-э… 15,8… ну пусть будет шешнаццать элементов. Минус потери на внутреннее сопротивление, при токе 4,74 ампера, это, значить… э-э-э-э… хрен его знает то внутреннее сопротивление… короче, надо делать двадцать элементов, а потом коммутировать, при необходимости. Допуск палюбасу плюс-минус десять процентов. Значить, от 17 до 21 вольта. Аккумулятор начнёт заряжаться, значит просадит хорошо.
Саня не заметил, как начал грызть ноготь. Привлекать Гейнца никак не хотелось. Всё в одиночку, тайком. Проводов нет, всё на шинах, вес батареи тянул на полста килограмм. Сане хватило ума сообразить, что в кислоте оставлять цинк нельзя, так что пришлось делать блок, чтобы вынимать батарею из одного бака, макать в другой, с раствором поташа, а только потом оставлять подвешенным в воздухе, для просушки. В конечном итоге он потратил на все эти телодвижения массу времени и сил, что подтвердило всем известный, но часто забываемый закон природы — всё просто только в представлении дилетантов. Но пока не попробуешь, не узнаешь. В общем, гемора оказалось гораздо больше, чем казалось вначале, и это — не считая поляризации, про которую Сашка, конечно же, забыл. Пришлось упражняться в ликвидации этой напасти. В целом, эта батарея была похожа на современные Сашке источники питания, так же, как и паровоз братьев Черепановых на «Locomotiv GT».
Цинк исчезал, оставляя на дне корыта черные мелкие чешуйки и какую-то муть. Это, видать, металл оказался такой условно чистый. М-да. Не то слово. Грязный цинк. И неизвестно, что теперь в растворе. Можно было цинк просто перегнать, но для этого оборудование нужно. Нужно, да. Тигли и всякая герметичная посуда, с термостойкостью до тысячи градусов. Или под вакуум с приёмной колбе? Как сложно жить. И всё равно что-нибудь придётся придумывать, рано или поздно появится руда, и придётся каким-то образом из неё добывать металл. Мысль крутилась и вертелась, как карусель, ровно до того момента, пока Саня сам себя не остановил. Нахрена нам вообще цинк? Мы, вообще-то, текстилем занимаемся. Цинк, конечно, полезное вещество, но не актуальное. Под серьёзное электричество нужно делать серьёзный генератор. А пока ноут поработает на том, что есть. Камень с души свалился. Цинк пусть себе растворяется, потом можно будет сделать более стабильный элемент Якоби, нечего пока добру пропадать, пусть ток выдаёт. Теперь же, для второго этапа модернизации Гейнца пришлось всё-таки привлекать. Тот принёс три свинцовые пластины и ещё куски пяти шин, что Саня ему заказал накануне.
