Будучи наслышан от Вашего Василеосского Величества, насколько Югорский стрелковый батальон достоин всяческого доверия и что на него можно положиться при самом опасном и несчастливом стечении обстоятельств, я не счёл возможным отстранить подполковника Сажнева от командования и поставил батальон в первую линию напротив имевшего наиважнейшее и наивыгоднейшее значение моста Хурштах, подле фольварка Аттельбейн, что стало моею роковою ошибкой. Днём 30 октября (я не ошибаюсь, как может показаться Вашему Василеосскому Величеству, имеющему богатый воинский опыт, это было сделано именно днём) подполковник Сажнев приказал нижним чинам перейти Млаву и проникнуть в расположение генерала фон Пламмета, опознанного по открыто вывешенным знамёнам его известной наёмной дивизии (среди прочих замечены были штандарты драгунской бригады, именуемой «Чёрными волками»). Предпринятое подполковником Сажневым самоуправство было обнаружено противною стороной и истолковано единственным возможным образом. Обстоятельства не позволили мне со всей достоверностью установить, был ли произведён нижними чинами Югорского батальона обстрел ливонских войск или же попытка захватить пленного, однако командующий противной стороною генерал фон Пламмет счёл случившееся достаточным оправданием для нанесения ответного удара, всею своей мощью обрушившись на расположение Югорского стрелкового батальона, Суждальского, Олонецкого и Муромского полков, причём как подполковник Сажнев, так и командир Муромского егерского полка майор Вильский вместе с командиром Олонецкого егерского полковником Аксельсеном проявили вопиющую беспечность и неспособность управлять тотчас пришедшими в расстройство войсками.
Не встретив никакого сопротивления, войска прусские и ливонские устремилися в пробитую ими брешь, и лишь внезапно поднявшаяся метель замедлила их продвижение настолько, что заслышавший пальбу полковник Росский, проявив недюжинную расторопность, успел выйти на предписанные ему позиции и при помощи гусар подоспевшего Софьедарского полка полковника Княжевича задержать основные силы фон Пламмета.
Благодарение Господу, в разгар боя к Заячьим Ушам подошёл Володимерский пехотный полк под началом полковника Фелистова, который смог окончательно остановить вражеское продвижение. Увы, сам полковник Фелистов при этом погиб, с саблей в руке увлекая свой полк в атаку. Повестив Ваше Василеосское Величество о храбрости и геройской гибели сего достойного офицера, не могу не молить Ваше Величество не оставить Своими заботами вдову и семейство погибшего. Тем более что подвиг сей знаменовал изрядное затруднение успешной адвантации неприятеля в наши пределы вдоль Ливонского тракта. Противнику нанесены также изрядные потери: согласно донесению полковника Росского, урон вторгшихся в Отечество наёмных и ливонских войск составил под Заячьими Ушами не менее двух тысяч только убитыми. Захвачено также четыре орудия.
В то время как фон Пламмет, опрокинув и рассеяв почитавшиеся надёжными и готовыми к сражению части, основными силами продвигался вдоль Ливонского тракта, охватывая фланги корпуса, один из его полков, используя сведения, полученные у пленных, нанёс удар по моему штабу. Благодаря своевременному предостережению, о чём я подробно скажу ниже, штаб корпуса смог, уже под пулями, покинуть Лабовскую мызу. На пути в Кёхтельберг конвой наш, однако, был перехвачен чёрными драгунами фон Пламмета и принуждён был к неравному бою. Описывать действия всякого генерала, штаб– и обер-офицера я не в силах, а отличная оных храбрость доказана тем, что почти треть их истреблена на месте.
Собрав рассеянные остатки штабного конвоя, я принял решение, атаковав штыками, прорываться к лесу, что и было сделано. Наступавшая темнота и сильная буря способствовали нашему предприятию. Во время атаки в дополнение к полученной в первые мгновения нападения ране я был контужен, потерял сознание и был вынесен с поля боя нижними чинами. Командование принял генерал-лейтенант Ломинадзев, коий и доставил штаб в местечко Кёхтельберг, где я, ощущая бремя долга на плечах своих, вновь принял на себя управление корпусом.
Соединив в Кёхтельберге рассеявшиеся было части Пятой и Шестой пехотных дивизий, общим числом восемь пехотных и два егерских батальона вкупе с одной пешей батареей, я для удобнейшего укомплектования потерпевших войск и при наседавшем противнике в силах не менее двух дивизий пехоты и драгунской конницы при 60 орудиях велел отступить от Кёхтельберга, местоположение при котором нашёл весьма невыгодным для обороны. Вверенные мне части в полном порядке совершили ретираду на один марш к деревне Ягодки, расположенной на Ливонском тракте. Однако позиция наша и там не отличается выгодностью, и я не готов ещё отдаться на произвол сражения, ибо потери наши чрезмерно велики и исчисляются в две полные дивизии, поелику кроме вышепомянутых полков Пятой и Шестой дивизий понесли также тяжёлые потери Володимерский пехотный, Софьедарский гусарский и гвардейский гренадерский полки; полностью погибла, будучи со всех сторон окружена неприятелем, конноартиллерийская бригада полковника Карпина, и судьба его самого неизвестна, что заставляет меня подозревать худшее. Из состава Четвёртой пехотной дивизии такоже весьма велик урон в застигнутых на марше Желынском пехотном и Закаменском егерском полках.
Тешу себя надеждой, что, правдиво повествуя Вашему Василеосскому Величеству о собственных ошибках и упущениях, вину в коих не отрицаю ни в малейшей степени, я не отвращу Вашего Василеосского внимания от явленных примеров храбрости офицеров и нижних чинов штабного конвоя и собранных нами отступающих батальонов. Штыками проложив себе дорогу на Кёхтельберг, мы заставили неприятеля ретироваться, нанеся ему изрядные потери: до тысячи убитыми и ранеными, что почитаться может за немалый успех при рассмотрении того состояния, в коем оказались расстроенные наши части.
Из числа же югорских стрелков в расположение главных сил корпуса вышло их до полуроты, утративших знамя и имевших при себе лишь дюжину ружей. Местоположение подполковника Сажнева неизвестно. В случае его обнаружения в числе живых считаю необходимым предать его военно-полевому суду с разжалованием и ссылкой в линейный батальон Капказского корпуса нижним чином.
Не могу также скрыть от Вас, Всемилостивейший Государь, что число дезертиров весьма умножилось. Только вчера полковник Свиты Вашего Василеосского Величества по квартирмейстерской части Горяинов собрал их до восьмисот, но против сего зла уже приняты строжайшие меры.
