Не внакладе остался и я. Встретить в сельской речке не кого-нибудь, а целого чемпиона Москвы — сложно придумать более ясный и простой намек судьбы. Не надо стесняться, выгрызая из партфункционеров свою порцию наград, — это нормально и вполне в духе эпохи. Еще не поздно, товарищ Старос преодолел лишь первый, самый простой барьер. Но до моей основной цели, сети Интернет, еще очень далеко. Работы достаточно для всех! И… славы тоже хватит!
…Снова я увидел своего «соперника» только по телевизору, спустя четыре года. Игорь Анатольевич Гривенников,[415] или «русская торпеда», как его прозвали журналисты, на олимпиаде 1972 года в Мюнхене в отчаянной борьбе с Марком Спитцем буквально вырвал аж четыре золотые медали, причем все — с новыми мировыми рекордами.[416] Жаль, американская команда все же оказалась сильнее — и взяла свое в эстафетных дисциплинах.
Вместо эпилога,
ИЛИ ПУТЬ НА ЗАПАД ЛЕЖИТ НА ВОСТОК
Дзынь! — едва слышно мигнуло двоеточие на новомодных электронных часах. И опять: дзынь! — вспыхнули гипнотизирующие зеленые точки. Погасли, и снова: дзынь! Ленивое течение мысли принимало факт прямо, как есть, и только где-то на самой грани восприятия раздражающим червяком копошилось осознание абсурдности происходящего. Наконец здравый смысл, закаленный полустолетием далеко не простой жизни, взял верх, Тадао Касио раздраженно потряс головой, откидывая дремоту, и бросил взгляд за окно застекленной террасы. Всего несколько минут сумело украсть удобное, сделанное в заокеанских традициях кресло, но погода успела разительно поменяться. Невесть откуда набежали облака, плотной пеленой закрыли по-зимнему яркое, но уже клонящееся к закату солнце. Казалось, небольшой сад подернулся легкой синеватой дымкой. Только вдали, у шоссе, ветер играл с ярко-красными метелками момиджи.
«Пора бы ему уже облететь!» — усмехнулся своим мыслям Тадао.
Дзынь! — опять напомнил о себе странный звук. Дзынь!
Но в нем уже не было никакой мистики. Нелепое соцветие алоэ, больше похожее на поросший небольшими розовыми лепестками огурец с длинной, почти метровой ножкой, умудрилось попасть в какой-то особенный поток воздуха и теперь раскачивалось в нем, как настоящий метроном, ударяясь в стекло.
Тадао сунул ноги в растоптанные фетровые тапки, поплотнее запахнул халат и, недовольно кряхтя, пошел во двор — переставлять надоедливое растение. Хотя надо признать — пятидесятилетний владелец и руководитель не самой последней в Японии фирмы по изготовлению калькуляторов был рад любому делу, вернее сказать, он просто устал ждать. Братья Тосио и Кадзуо уехали в аэропорт Ханеда встречать младшего, Юкио, из дикого и непонятного СССР и вот задерживаются: не иначе, самолет Аэрофлота умудрился выбиться из графика где-то над бескрайней советской тайгой. На секунду мелькнул страх, но глава семьи усилием воли подавил желание дозвониться до диспетчерской: мужчине в его положении подобает проявлять сдержанность даже в мыслях.
Тяжелый, полный мокрой земли горшок поддался с трудом, только сильным рывком Тадао смог отодвинуть алоэ подальше от стены. В спине что-то явственно хрустнуло, так что разогнуться удалось с немалой болью. Не иначе, напомнило о себе тяжелое детство, проведенное за токарным станком, а может, и юность. Впрочем, тогда, можно сказать, повезло — в армию не взяли по здоровью, а заказы от военных были такие выгодные, что удалось арендовать сарай-мастерскую да выкупить токарный и фрезерный станки… Еще и на женитьбу хватило. Немного позже — пустяковое на первый взгляд изобретение кольца-мундштука[417] позволило построить собственный дом, пусть в районе нелепой послевоенной застройки начисто выбомбленного американцами района,[418] зато с огромным участком земли в целых четыре унэ.[419]
По-хорошему, владельцу фирмы с тремя сотнями сотрудников можно было бы подобрать что-то получше, тесновато стало с детьми, но… Цены на землю в столице Японии росли поражающими воображение темпами, удваиваясь каждые два-три года, а дом, выстроенный в заокеанском стиле с привлечением бетона и стекла, казался огромным даже спустя два десятка лет. Куда там жилищам на шесть или даже восемь татами,[420] тут нашлось место для кроватей[421] и удобных гайдзинских кресел. Время пролетело незаметно, сын попрал старые традиции и живет отдельно, старшие дочери повыскакивали замуж, только младшая пока помогает жене по хозяйству.
Да и не до переездов последние несколько лет: только, казалось, все наладилось с релейными калькуляторами, компактная, всего на сто двадцать килограммов, модель «Casio 14A» была настолько хороша, что легко продавалась дороже конкурентов, и вдруг в 1965 году «как отрезало», всем стали нужны исключительно полупроводниковые системы. Напрасно менеджеры фирмы пытались объяснить заказчикам, что проверенная временем технология все еще «надежнее и дешевле», — продукция так и осталась пылиться на складе, едва не поставив крест на существовании Casio Computer, Ltd.
Тогда, три года назад, братья Касио «вытянули» свой бизнес почти чудом: днем выполняли чужие заказы на субподряде, а по вечерам — тайно, чтоб не отпугнуть последних клиентов, разрабатывали новый калькулятор. Можно сказать, повезло: при всех недостатках потребители приняли новую «машинку» благосклонно, а уже развернутая сеть из пятидесяти точек продаж позволила выпутаться из кредитных тисков до того, как банки разобрались в ситуации и отказали в деньгах. Даже больше — в позапрошлом году удалось выйти на рынки Австралии и Швейцарии, причем первый заказ там сделал советский «Восход Хандельсбанк». Однако передняя повозка перевернулась — задней предупреждение, поэтому Тадао стал очень внимательно следить за техническими новинками во всем мире.
И не напрасно: показанный Texas Instruments в конце прошлого года прототип карманного микрокалькулятора «Cal-Tech»[422] поставил крест на большей части планов. А все из-за идеи специального чипа, который мог заменить собой почти все элементы устройства. В результате резко снижались габариты, энергопотребление становилось смешным настолько, что хватало батареек, цена падала раза в два, скорее всего, ниже 400 долларов, и… Фактически, за производителем оставался только дизайн да малая толика прибыли «за кнопки и корпус». Не смертельно, возможно, это даже выгодно из-за расширения сбыта, но половину оборудования фабрики можно смело продавать за бесценок. И самое обидное, впору своими руками уничтожать гордость — отдел разработки!
