— Я могу вам предложить место для переселения. Местность там тоже гористая, но зима теплая. Земли хороши для выращивания зерновых, виноградников и садов. Местное население не воинственное, живет в небольших слабозащищенных поселениях, которые нетрудно будет захватить. И самое главное, когда я был там в первый раз, мне приснился сон, в котором бог сказал мне, что на этих землях в следующую тысячу лет не будет больших войн. Сам собираюсь туда перебраться. Если бы вы по просьбе египтян не напали на Милаванду, я бы года через два-три обосновался там, избавил вас от беспокойного соседства, — поведал я, малость присочинив.
— Тысячу лет?! — удивленно произнес верховный жрец.
Про тысячу лет — это я сгоряча ляпнул, потому что помню, когда примерно попрут римляне и подомнут всех соседей по Аппенинскому полуострову, потом по всему Средиземноморью, а потом доберутся на севере до острова Британия, а на востоке — до Средней Азии, но не знаю, какой сейчас год до нашей эры. Если и ошибусь на несколько веков, в этой жизни меня на лжи уж точно никто не поймает. При этом байка про приснившегося бога не показалась Цуббаллани бредовой. Оно и верно — боги ко всем приходят во снах и дают умные советы, а бестолковые люди постоянно не слушаются их, из-за чего все беды на земле.
— Да, — подтвердил я. — Сам удивился.
— Порой боги говорят невероятные вещи, поэтому мы их и не слушаем, — произнес верховный жрец, подтвердив мои мысли о его умственных способностях.
— А я послушал и решил перебраться туда. Если пойдете со мной, помогу переплыть через море и обосноваться. Мои воины вместе с вашими покорят местное население. Земли с крестьянами раздам знатным людям, как это привыкли делать вы на покоренных территориях. Со временем построим большие города и заживем мирно и счастливо, — поделился я планами.
Видимо, они понравились и Цуббаллани, или у него просто не было выбора, хватался за соломинку, потому что предложил:
— Если ты женишься на дочери Суппилулиума, то станешь и нашим табарну. Уверен, что совет старейший и панкус одобрят твою кандидатуру. Тогда мой народ пойдет за тобой, куда скажешь.
— Я убил ее отца, — напомнил ему.
— Знаю. Это случилось во время поединка, а не ударом в спину. У нас в древности был обычай, по которому претенденты на власть выясняли во время поединка, за кого боги, и победитель брал в жены дочь или сестру побежденного, чтобы слились обе линии, и она становилась старшей женой, матерью наследника, — рассказал Цуббаллани.
Я знал, что у хеттов практикуется многоженство и существуют строгие нормы передачи наследства. Есть старшая жена, дети которой в первой очереди на наследство (трон), и младшие, дети которых во второй очереди. Старший сын от старшей жены, как и у западноевропейских рыцарей, получает главный феод, а остальным достается дополнительная собственность или деньги, если таковые есть. Если у старшей жены нет сыновей, тогда наследство переходит старшему сыну от любой из младших жен. Если и у них нет сыновей, тогда мужу старшей дочери от старшей жены и так далее. Если детей нет вообще, то наследство достается братьям мужа или их сыновьям. То ли хетты состоят в родстве с германскими племенами, предками западноевропейских рыцарей, то ли хеттские законы продерутся через века и возродятся у рыцарей.
— Хорошо, готов жениться на ней, — согласился я.
Поскольку будет второй женой, внешность меня не интересовала. Если будет очень страшная, постараюсь как-нибудь по пьяне заделать одного наследника, а потом оставлю без внимания.
— Только она еще не достигла половозрелости, — предупредил он.
— У меня есть жена и наложницы, подожду, — сказал я.
Это даже упрощало дело, если принцесса мне не понравится.
— Я должен обсудить это со своим народом, — сообщил верховный жрец.
— Я тоже должен обсудить со своими воинами, — произнес я. — Хорошая добыча сделает их сговорчивыми. Так что давай встретимся завтра и обсудим детали нашего соглашения. Пришлешь утром десять заложников из знатных семей, и я зайду в город с малой свитой.
— Сделаю, как ты говоришь, — согласился Цуббаллани.
После ухода хеттского жреца я созвал командиров отрядов. Поскольку в шатер они все не поместились бы, встречу провел на поляне возле горящих костров, на которых воины готовили ужин. Командиры уселись кругом на земле, а остальные стояли позади, на дистанции в метр-два, где прекрасно слышали, кто и что говорит. Все уже знали о моих переговорах с верховным хеттским жрецом и догадывались, о чем мы говорили. Неизвестен был только результат.
— Хетты считают, что на Хаттусе лежит проклятие, поэтому готовы сдать нам город и уйти, — первым делом проинформировал я.
Радостные крики продолжались минут пять. Орали и командиры, и простые воины. И те, кто слышал мои слова, и те, кто не слышал, но по крикам других догадался, чему они радуются. Конец войне, богатейшая добыча и возвращение домой, где о них — победителях грозных хеттов — будут слагать песни. Редко кому доводится стать участником похода, который заканчивается разгромом величайшей империи. Особенно, если учесть, насколько малы были наши силы в сравнение с хеттскими.
— Завтра я обговорю с ними размер откупа. Каждый из нас станет намного богаче. После чего они уйдут из города, и любой, кто захочет, сможет зайти в Хаттусу и взять, что понравится. Не думаю, что там останется что-либо ценное, но, если кому-то мало, пусть поищет еще, — рассказал я. — После чего хетты пойдут со мной в Милаванду, а оттуда переправлю их через море на запад, в земли пенестов, где они и поселятся. Я буду их правителем. Любой воин сможет отправиться туда со мной и получить там надел земли и крестьян, которые будут работать на него.
— Тогда с тобой отправится вся наша армия! — шутливо перебил Пандорос.
— Не уверен, — возразил я, — потому что многие получат земли здесь. Не возле Хаттусы, потому что место здесь проклятое, приносит всем неудачи, в других городах, которые мы захватили. Командир отряда будет правителем города, а его воины получат земельные наделы с крестьянами. Тебе, Пандорос, я предлагаю стать правителем Пурусханды, как самого крупного города.
— Я согласен! — не раздумывая, произнес дориец.
Как подозреваю, ему уже давно хочется вырваться из-под моего командования. Вот пусть и правит в Пурусханде и отбивается от восточных и юго-восточных соседей, которые вскоре бросятся грабить хеттское наследие.
— А мне какой? — задал вопрос Эйрас.
— Ты останешься правителем Милаванды после того, как я уплыву с хеттами, — ответил ахейцу. — Будете отдавать мне десятину и править по своему усмотрению. В случае войны, выставлять отряды, соразмерные городу.
— Это легко! — сразу согласился Пандорос. — Теперь желающих отправиться с нами в поход будет тьма!
Тут он прав. За такую добычу, которую привезет каждый воин в свое новое имение, в мою армию сбегутся все отморозки нынешней ойкумены.
— Можно будет захватить Кар-Дуниаш, — предложил командир дорийцев.
Кар-Дуниашем сейчас называют Вавилон. Я бы с удовольствием сплавал туда, чтобы посмотреть, что собой представляет нынешний Вавилон, но тащиться сотни, если ни тысячи, километров по суше желания не было.
— Не в этом году, — сказал я. — Не раньше, чем закончу обустраиваться на новом месте. Да и вам надо обжиться здесь. Уверен, что многим не понравится смена власти в хеттских городах. Придется усмирять их.
— Это мы умеем! — хвастливо заявил Пандорос.
Он еще не подозревает, что такое — управлять государством, даже таким небольшим, как Пурусханда. Это не мечом махать на поле боя. Еще и мозги требуются, которыми дориец похвастаться не может. Впрочем, это его проблемы. Отныне судьба Малой Азии интересует меня лишь в той мере, в какой отсюда будет поступать дань, не говоря уже о том, что здесь будет твориться после моего перемещения в следующую эпоху.
Глава 78
По горной дороге на несколько километров растянулась колонны из разного рода повозок, вьючных животных и идущих пешком людей. Я несколько раз пытался подсчитать, сколько хеттов оправилось в путь со мной, но каждый раз сбивался. Тем более, что вместе с ними идут мои воины с захваченными рабами. Точно знаю, что больше пяти тысяч. Часть хаттусцев растворилась на первой части пути. Кто-то, в основном бедняки, вернулся в заброшенный город, не желая покидать родные места, кто-то, купцы и имеющие там влиятельных родственников, пошел на восток или юг, в другие хеттские города, не разграбленные нами, или в бывшие вассальные государства. Но вместо них к колонне присоединились жители захваченных нами городов. По большей части это была провинциальная знать, которая лишилась своих земельных наделов и домов в городе. Их собственность я раздал своим воинам, пожелавшим остаться там, а бывшим владельцам предложил другую, на не завоеванной пока земле. Как ни странно, многие знатные хетты отнеслись к этому с пониманием. У них всосанная с материнским молоком уверенность в своей избранности, в том, что рождены управлять низшими сословиями, и не важно, где эти холопы проживают. Отняли одних — дадут других. Такова воля богов и табарну. Главное, что не будут добывать хлеб насущный тяжким трудом.
