На реке царил полный штиль, серая вода лежала слабо колеблющимся зеркалом с пятнами завихрений и небольших водоворотов. Небо постепенно менялось, промозглое сырое утро сменила тёплая безветренная погода с ярким солнцем.
Труба дымила круто, колёса шлёпали. Красота!
Над "Темзой" плыл густой запах свежих булок, шанежек и прочих выпечных вкусностей, как я мог вчера усомниться в нужности такого ассортимента! Вот они, истинные ценности и соблазны! Голодные дети-знатоки всё наматывали круги по главной палубе, изредка фотографируя довольно однообразный пейзаж, проплывающие баржи и редкие хижины на берегу. Картину немного оживил спасательный катер МЧС, обогнавший нас на огромной скорости.
GPS я даже не включал, не было необходимости. Возле стойки ресепшен висит большой дубль-монитор штурманского прибора, и пассажиры в реальном времени могут увидеть, где идёт пароход. Игарку мы прошли ночью, следующая плановая остановка -- Туруханск, если у капитана на отрезке нет особых грузовых обязательств. Во время завтрака меня растащило, набрал всего вволю, и даже с собой прихватил пакет свежих пончиков, щедро обсыпанных сахарной пудрой. Чувствую, с таким соблазнительным питанием к моменту появления на охотбазе я округлею и раздобрею. Делать в таких путешествиях особо нечего и, если вы не склонны к созерцательному отдыху, то подобный вояж не посоветую. Однако ничто так не лечит тело и душу, как спокойное плавание по могучей реке.
На верхней палубе никого не было: Галина Ивановна своих бандитов сюда не отпускала, вся местечковая тусня шла внизу. Полежав в шезлонге, я, заскучав, спустился вниз.
-- Представляете, я уговорила нашего капитана! -- бодро проорала заметившая меня училка, цепко ухватив за рукав.
-- На что? -- молвил я, внутренне ужаснувшись.
-- После того, как я показала детям места, где сидели Сталин и Свердлов, им стали очень интересны истории про ссыльных и заключённых! -- радостно поведала энергичная женщина. -- Илья Александрович любезно согласился подойти к одному интересному местечку, про которое вообще мало кто знает, я раскопала эту историю совершенно случайно! Это невероятная удача! Там в 1903 году происходили очень любопытные случаи...
Очень не люблю, когда меня хватают за руку.
-- Поздравляю, -- я мягко прервал атаку, осторожно освободив рукав, и энергично пожал её горячую кисть. -- Детишки, наверняка, будут чрезвычайно рады.
-- Что вы-ы! Я могу и вам вкратце рассказать, может быть тогда и вы...
-- Непременно, непременно подойду! -- с энтузиазмом рявкнул я и поспешил по трапу к себе.
Ничего, скоро капитан освободится, и мы зарядим пушку.
И пальнём в белый свет, как в копеечку. Нужно будет попросить профессора снять всё на видео, выложу для своих в "жежешечке". В предвкушении главного аттракциона дня зашел в каюту, решив немного поваляться. Валялось настолько славно, что я с тоской отметил: катастрофа неизбежна, плюс пять в килограммах. И это в лучшем случае.
Нормально заснуть я не смог, что-то мешало. Скорее всего, ожидание стрельбы.
Лопотали колёса, глухо постукивала машина, в едва приоткрытые окна врывался свежий ветерок: имелся весь усыпляющий коктейль. Через прикрытые веки я видел странный блеск, словно проступающий сквозь сиреневую дымку... какая такая сиреневая дымка? Откуда она тут и зачем? Завтрак же... Сонный мир манил и не пускал одновременно.
Тук-тук-тук-тук... Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп... Точно, усну.
Вдруг в мираже всплыло искажённое лицо вечной странницы, умелой губительницы своей беспокойной возвышенной молодости и нынешней замутовщице детских душ. Галина Ивановна стояла с детьми у правого борта и показывала рукой на берег, близкий настолько, что, казалось, скоро до кустов можно будет дотронуться рукой... травка, березовая шелуха на полянах, прыгающие солнечные зайчики на зеркальной воде... А вот и недовольное лицо нашего капитана, не хочется ему отступать от тонкой красной линии, выверенного безопасного судового пути, записанного и вычерченного на карте монитора приборами локации и навигации. Слово бабе дал. Сервис. После ритейла самый тяжёлый бизнес, особые технологии работы с клиентами.
Я неожиданно для себя рывком сел и широко открыл глаза.
Что за чертовщина!
На меня клонилось сразу всё -- обшивка, мебель, крючки на стенах, все эти переборки и настилы, кранцы-шманцы и шпангоуты, ригеля, плицы и бимсы, шлюпки и брашпиль, в общем, вся судовая канитель сразу.
-- Что я пил? -- с трудом вырвалось из лёгких.
Тряхнул головой. Всё было на месте. Тук-тук... Тук... Стихло.
И тут по каюте прошло-прокатилось эфемерное туманное "зеркало".
Сиреневое, точно того цвета, который только что примнился в странном забытье. Я успел отметить, что на промелькнувшей плоскости был какой-то росчерк, что-то вроде ровного косого надреза или царапины. Словно огромный стеклорез поработал.
И опять на каюту упала тишина, предельная, пугающая... и вместе с тем бесконечно спокойная. Чёрт знает что! Наш гордый пароходик вдруг задрожал, словно от напряжения, двигатель заработал чуть громче, меняя тон и тембр, как это бывает в самолёте, когда на посадке наконец-то раскладывает уши, вновь зашлёпали плицы, зашумела за бортом вода. Я почувствовал слабое ускорение -- "Темза" рванулась вперед, как раненый зверь из плена.
Мне стало жарко. Как-то резко, но не болезненно и не по-страшному. Тупо жарко, чисто температурно, словно за окном заработал огромный фен! В какую-то дикую пустоту мыслей и ощущений врывались запахи. Это были влажные и пряные запахи крупных белых цветов, пахнуло чем-то вроде мёда и особо ароматного хмеля. К ним присоединялся непривычный аромат болотной рыбы, подгнившего дерева и прелого сена.
Судно начало снижать ход до самого малого.
-- Баковым на бак, ютовым на ют, наблюдать! -- заревел динамик громкой связи столь грозно и громко, что я не мог не вздрогнуть.
Приехали.
-- Боцман, к футштоку! Судовому врачу на главную палубу, осмотреть детей!
Да что там такое произошло? Сев на кровати, я почувствовал, что ножки-то слегка онемели, испугался ты, брат. А чего?
И тут прозвучала команда, окончательно вырвавшая меня из полузабытья.
-- Ростоцкий Герман Константинович, срочно подняться на капитанский мостик!
Похоже, приплыли.
Глава вторая Дислокация, так сказать.
Меня подбросило, как ударом молнии.
Вскочив, я сразу отметил, что в каюте становилось просто жарко, голова закружилась, секунды две инстинктивно смотрел на шкаф, где стояли нераскрытые футляры с оружием, решил, что время не настало -- ничего пока не ясно -- и метнулся наверх, даже не подумав закрыть за собой дверь. И почти сразу вернулся, со злыми словами хватая из зарядного стакана "экстримку" -- вперёд! Нёсся, как раненый лось, старательно не глядя по сторонам, только под ноги.
