Я вернулся к передней арбе, приказал остановиться и передал по цепочке, чтобы вторая пара всадников скакала ко мне. Первая все еще лазала по кустам. С потерей фазана я мог бы смириться, но без стрелы дальше не поеду. Те стрелы, что лежат у меня в главном колчане, знаю каждую «в лицо». Они все разные. Каждая летит по-своему. Научившись у монголов, я постоянно проверяю их, подтачиваю напильничком наконечники. Конные охранники и пешие лучники и арбалетчики считают это чудачеством. Я приказываю подъехавшим конным охранникам скакать на разведку, а сам смотрю, как мой оруженосец и два других охранника ползают в кустах, оставив своих лошадей на обочине.
Первым подъезжает Тегак, протягивает убитую птицу. Я забираю стрелу и приказываю отдать птицу возничему, чтобы ему было не скучно. Общипывать необваренную кипятком птицу — занятие еще то. Зато получит в награду красивые перья из хвоста. Такие часто втыкают в шапки или шлемы для украшения. Впрочем, никто из возничих и большинство охранников головные уборы не носит. Только у конных половецкие войлочные шапки да у Тегака соломенная, чтобы не спалил обритую наголо голову. Появляется из кустов с убитым фазаном один охранник, садится на коня и едет к обозу. В то время, когда он отдает мне стрелу, а из кустов появляется второй, я замечаю, что посланные в разведку скачут к нам и машут руками.
— К бою! — кричу я и приказываю возничему первой арбы, который уже успел покрыться пестрыми фазаньими перьями, начав общипывать птицу: — Поворачивай волов!
Возница хлещет волов по крупам, подгоняя, заставляет их повернуться к реке, а потом сдать назад, чтобы арба перекрыла дорогу. Охранники и возницы с других арб бегут к нам с оружием. Помощника Димитра среди них не видно. Он готов хозяина лизать, но не защищать.
— Засада! — докладывают прискакавшие охранники, объехав переднюю арбу.
— Много их? — задаю я вопрос.
Охранники переглядываются. Сколько точно разбойников — они понятия не имеют, но признаваться в этом не хотят.
— Не очень, — отвечает тот, которого зовут Аклан и который выглядит посмелее.
Я делаю вывод, что разбойников мало, иначе бы уже напали на нас. Даю им время, чтобы ушли подальше. Потом с большей частью отряда проверю склон, и возобновим движение. Только подумал, как увидел отряд всадников, которые выехали из леса и, набирая ход, с громкими воплями понеслись на нас. Так атакуют половцы. Наверное, это половецко-болгарские суржики. Берут на испуг, надеются, что мы струсим и разбежимся. Их десятка три. Только у одного из передних кольчуга, остальные в кожаных куртках. Дорога не давала им развернуться в линию, скакали плотной группой. Чем мы и воспользовались.
Я начал стрелять первым, когда до цели было метров двести пятьдесят. Бил, не выцеливая, чуть выше лошадиных голов. От такой стрелы надо уклоняться вбок, а не пригибаться, что не так легко сделать. Если даже переднему удастся уклониться, то для следовавшего за ним стрела окажется большим и неприятным сюрпризом. Успел выпустить две стрелы, сбив двух разбойников. Затем, когда дистанция стала меньше двухсот метров, ко мне присоединились конные лучники, а за ними пешие и арбалетчики. Последние выстрелили всего по разу. Убедившись, что их не испугались, и потеряв шесть человек, не считая раненых, но не выпавших из седел, разбойники передумали продолжать атаку. Развернув лошадей и закинув на спину круглые щиты, утыканные стрелами и болтами, они еще быстрее поскакали в обратную сторону. Что не уберегло их от потерь. В итоге на дороге осталось девять убитых и тяжело раненных людей и две раненые лошади и шесть невредимых.
Я послал на разведку четверых конных охранников, а остальным приказал собирать трофеи. В число трофеев входили и добитые раненые лошади. С них быстро содрали шкуры, которые продадим в Адрианополе, и срезали лучшие куски мяса, которое пересыпали солью и сложили в опустевшие бочки для припасов. Будем есть его от пуза в ближайшие дни. Так что зря я подстрелил фазанов. Впрочем, мясо этой птицы мне больше нравится, чем конина.
Одного из убитых я признал по шраму на голове от правой скулы вверх и наискось через ухо, у которого не хватало верхней части, и дальше под серую войлочную шапку в форме горшка. Видел его утром, когда выезжали из постоялого двора. Человек со шрамом обогнал наш обоз, поскакал один. Я еще подумал, что мужик рисковый. Обычно в одиночку путешествуют только нищие и монахи, у которых нечего отобрать. Да и тех могут грохнуть ради спортивного интереса или выпендрежа.
— Богатую добычу захватили! Перперов по пять на брата получится! — радостно произнес Димитр.
— А тебе что с того?! — сказал я. — Долю в добыче получат только те, кто защищал обоз.
— Я тоже защищал! — попытался убедить меня помощник купца. — Стоял за арбой, ты меня не видел.
— Ты, наверное, стоял за самой последней арбой, потому что во время боя тебя никто не видел, — возразил я.
Мне, в общем-то, без разницы, получит Димитр долю в добыче или нет. Я заберу десятую часть, а остальное будет поделено между охранниками и возницами. Возницы получат одну долю, пешие охранники — долю с четвертью, конные — полторы. Просто давно хотел одернуть этого хитрозакрученного подхалима.
5
В Адрианополе мы задержались на пять дней. Остановились на постоялом дворе в пригородной слободе, неподалеку от леса. Когда я приходил сюда с армией Ивана Асеня, слободы не было. По большей части она состояла из лачуг, слепленных из дикого камня, бревен и самана, которые прилепились с двух сторон к старой римской дороге, ведущей сперва на юг, к Дидимотике, а потом на запад, на Серры, а от них на юго-запад, на Фессалонику, или, как ее называли в шестом веке, Солунь, или, как будут называть в двадцать первом, Салоники. Обитал на слободе люд бедный и вороватый. Купец Фока потребовал, чтобы днем и ночью не меньше трех охранников присматривали за обозом. Арбы и кибитка занимали весь внутренний двор. Волы и лошади круглосуточно находились на пастбище в нескольких километрах от города, где их пасли и стерегли шестеро вооруженных возничих. Мы ждали, когда соберется обоз из местных купцов. Чем больше обоз, тем меньше шансов, что на нас нападут. Говорят, в Ромейской империи стало слишком много грабителей. Турки захватили почти всю Малую Азию. Оттуда в европейскую часть империи хлынули толпы беженцев. Кто-то сумел обустроиться, а кто-то вышел на большую дорогу или паперть. На улицах Адрианополя было много нищих, явно не профессиональных.
Мы разделили добычу, предварительно продав большую часть ее. Я взял из добычи шлем купольного типа, шит, саблю, пику и коня, самого лучшего. Все это для Тегака. Теперь будет ездить на жеребце и обмундированный, как воин, а вьючную кобылу вести на поводу. По просьбе купца Фоки пришлось дать и Димитру, но я настоял, что получит одну долю, как и остальные возничие, а не две, как он требовал.
