– Указ царский позволяет мне это, – равнодушно и чуть надменно пожал плечами Егор. – Все эти персоны – на момент зачтения высокого Указа – находились на Васильевском острове. Так что, как говорится, извиняйте, господа хорошие, но я нахожусь в законном праве…
«Ох, уж, этот Указ! – недовольно зашептал подозрительный внутренний голос. – «Не похож наш Пётр Алексеевич на легкомысленного и доброго чудака. Ох, не похож! Может, он специально оставил в документе эту хитрую лазейку? Зачем? А чёрт его, хитрюгу длинноногого, знает.… Например, решил направить вместе с тобой, братец, верного шпиона – выведать, куда конкретно экспедиция направишься за золотом. А, что такого? С нашего царя станется! Совсем он и не такой прозрачный простачок, каким обожает притворяться перед доверчивыми иностранными послами…».
– Как же так, Фёдор Юрьевич? – неудовлетворённой гюрзой зашипел за спиной Ромодановского подполковник Девиер. – Пётр Алексеевич очень недовольны будут, разгневаются знатно…
– Пшёл вон, Антошка, пёс шелудивый! – густым басом презрительно рыкнул князь-кесарь. – Отойди, сукин кот, в сторонку! И солдат прихвати с собой! Все отойдите, мать вашу, обормоты суетливые! – дождавшись, когда приказ будет выполнен, проговорил, скорчив неожиданно-добродушную гримасу: – Да, промашка получилась с этим Указом! Опять не доглядели, как, впрочем, и всегда.… А, с другой стороны, не мне спорить с царскими словами, не по чину… Ладно, плывите, гуси-лебеди! Бог с вами! Что передать-то Петру Алексеевичу?
– Передай, Фёдор Юрьевич, что годика через три-четыре просимое золото будет обязательно доставлено. Или морем в Питербурх, или сушей – прямо в Москву. Я верю, что государь сдержит царское обещание и отпустит моего мальчика.
– Сдержит, сдержит, я прослежу за тем, – неопределённо пообещал Ромодановский и заинтересованно спросил: – Ты своим-то ещё не рассказывал, что сам будешь – из Будущего? Ну, и не рассказывай! А то ещё решат, что ты окончательно сошёл с ума, и разбегутся в разные стороны, от греха подальше.… Ещё, вот, скажу, вернее, предупрежу. Не стоит языком трепать в Европах – насчёт хитрых таблеток от покойного француза Карла Жабо. Понятно? О младшем сыне своём помни всегда, бывший Светлейший князь… Знаешь, Данилыч, – заговорщицки подмигнул Егору. – Я и сам сплавал бы с тобой, развеялся бы немного. Да, вот, негоже – государя Петра Алексеевича совсем одного оставлять, не по-честному это… Что ж, удачи тебе, Странник! Как там это говорится у моряков? Ага, вспомнил. Семь футов вам под килем!
Оказавшись на борту «Александра», Егор торопливо спустился в кают-компанию, где его уже дожидался сержант Димка Васильев, выряженный в парадный генерал-губернаторский мундир.
– Хорош, хорош, ничего не скажешь! – вскользь улыбнулся Егор, облачаясь в неприметную моряцкую одежду. – Давай-ка, иди уже на палубу, прогуляйся немного! Только старайся – лишний раз – не поворачиваться к берегу лицом…
На воду спустили шлюпку. Егор и пятеро матросов принялись старательно дёргать за носовую якорную цепь фрегата – по придуманной легенде якорь, якобы, зацепился за что-то на невском дне и упрямо не желал отпускать грунт. Для приличия даже залезли в воду и немного поныряли. Егор, пользуясь общей суматохой, незаметно поднырнул под самый берег, скрываясь за ветками кустарника, свисающими с невысокого обрыва, и затаился…
Ещё через пятнадцать-двадцать минут все три корабля дружно вышли в серо-стальные воды Финского залива. «Апостол Пётр» – под Андреевским флагом – чуть отстал, как это полагается бдительному и опытному конвоиру. «Александр» и «Король» шли бок обок, словно близкие и верные друзья, а на их передних мачтах были подняты княжеские флаги семейства Меньшиковых: гордые златоглазые чёрные кошки – на фоне нежно-алой утренней зари[9]…
Глава третья
Бесправный бродяга под женской чадрой
Прошло минут тридцать-сорок, и три корабля, плавно обогнув фиолетово-сиреневую стену полутораметрового камыша, вышли из невского устья на серые балтийские просторы.
На тёмно-синей садовой скамейке, предусмотрительно расположенной совсем недалеко от причала, сидели, невозмутимо покуривая фарфоровые голландские трубки, два кавалера.
Первому из них едва перевалило за сорок, он был одет в русский адмиральский сюртук, украшенный несколькими орденами, а его правую пустую глазницу прикрывала строгая чёрная повязка.
Второй же человек, сидящий на скамье, был личностью куда как более импозантной: светло-розовые туфли с причудливо загнутыми вверх носами, тёмно-бежевые широкие шальвары, зеленоватый кафтан, щедро расшитый золотыми и серебряными нитями, на лобастой голове иноземца красовалась белоснежная чалма с крупным ярко-красным рубином. Ну, и понятное дело, наличествовала аккуратно подстриженная седая борода. Как – уважающему себя мусульманину – можно обходиться без аккуратно-подстриженной седой бороды? Ясен пень, что никак…
– Кого же мне выбрать из них? – спросил (на французском языке) турок и брезгливо посмотрел направо.
Там, на другой скамье, располагались три неопределённые фигуры, облачённые в тёмные – с лёгким тёмно-синим отливом – чадры. Рядом со скамьёй неторопливо прохаживался широкоплечий евнух.
– Наверное, самую нелюбимую, – предположил русоволосый русский адмирал. – Впрочем, вам, уважаемый Медзоморт, виднее…
– Конечно, виднее! – подтвердил турок. – Если не я, то, кто же? А, с другой стороны, вся эта троица – обыкновенные молоденькие мартышки, ничего и не стоящие. Ну, абсолютно ничего, ни единой, даже медной монеты… Впрочем, в данном случае мой выбор будет сделан, исходя только из прагматичных соображений: придётся убить самую высокую из трёх, ибо наш уважаемый Александр Данилович – отнюдь, не низкого роста…
– Вы сказали – убить?
– Непременно! – лениво зевнул турецкий вельможа. – У меня по документам наличествуют три жены, взятые с собой из Стамбула в это дальнее путешествие. Соответственно, их и должно быть – три. Лишняя фигура, облачённая в чадру, может вызвать нездоровые подозрения… Не переживайте, мой благородный маркиз, для турецкой женщины умереть – по приказу её обожаемого супруга – высшая честь, не более того… Может, стоит уже позвать нашего доброго друга? Негоже храброму мужу столько времени прятаться в кустах…
Русский адмирал, сложив ладони рупором, громко прокричал, обращаясь, как могло показаться, непосредственно к речным серым водам:
– Эй, Светлейший князь! Вылезай! Хватит играть в прятки! Эй!
Через полторы минуты из густого прибрежного кустарника выбрался коротко-стриженный босоногий мужичок в насквозь промокшей матросской одежде. Так, совершенно ничего особенного – чуть выше среднего роста, тёмно-русый, не очень-то и широкоплечий, но гибкий и ладный. Сразу угадывалось, что в рукопашной схватке с таким бойцом справиться будет не так-то и просто, крови попортит – от души.
