Но для порядка всё же требуется перечитать бумаги самому.
- Оставьте папку, капитан.
- Слушаюсь, Ваше Величество! - адъютант дотронулся до папки, и без того ожидающей внимания императора на столе, и щёлкнул каблуками. - Разрешите зайти за подписанными приговорами через два часа?
И этот торопит. Господи, поскорее бы оказаться в Англии, где появится враг, которому не нужно будет улыбаться.
Оставшись в одиночестве, Бонапарт долго смотрел на папку, будто ждал, что та загорится от полыхающей во взгляде ненависти. Даже не задымилась, а жалко... Наконец придвинул ближе, и, преодолевая внутреннее сопротивление, раскрыл. Взял в руки первый лист.
"Протокол допроса.
Лейтенант Антуан де Перпиньяк, 1783 г. рождения.
Уроженец г. Бордо. Из дворян. Образование домашнее.
Под судом и следствием ранее не состоял.
От 20 августа 1808 г.
(Допрос начат в 9 ч. 30 мин.)
Вопрос: Вчера на очной ставке ваш соучастник Жан Першегю разоблачил вас в совершении убийства мирных граждан Российской Империи. Расскажите подробнее о ваших преступлениях в так называемом "Восточном походе".
Ответ: В преступления меня вовлёк мой собственный командир майор Першегю в октябре или начале ноября 1807 года. С этого времени и началась моя преступная деятельность. При моём личном участии, а так же с другими офицерами егерского батальона, к которому я принадлежал, совершены следующие преступления.
В ноябре 1807 года солдатами и офицерами егерского батальона совершено убийство крестьянской семьи в деревне Хрыся в количестве 5 человек, которые были расстреляны за укрытие фуражного зерна. Я их не расстреливал, но после расстрела приказал снять с убитых одежду и бросить трупы в колодец.
В ту же ночь была убита ещё одна крестьянская семья в количестве 12 человек, отказавшаяся выдать нам крепкое хлебное вино. В их убийстве я принимал такое же участие, как и при расстреле предыдущей семьи, то есть приказал раздеть и бросить в колодец.
Ещё в ноябре с участием офицеров батальона задушена семья в той же деревне. Лично я задушил верёвкой местного старосту, а его мать задушили майор Жан Першегю и лейтенант Франсуа-Мари Граве. Трупы мы раздели и опять бросили в колодец. При убийстве семьи старосты присутствовали офицеры гвардейской артиллерии Луи Ле Пен, и Альбер де Морсиньяк, которые помогали раздевать убитых и грузить изъятые продукты в телегу.
В середине ноября солдатами батальона в деревне Завершье в одну ночь были задержаны 8 беженцев от французской армии, временно проживающие в деревне Завершье. Все эти беженцы отведены к деревенскому колодцу и задушены. Лично я задушил одного из них, майор Першегю тоже одного, лейтенант Франсуа-Мари Граве задушил двоих, а остальные убиты егерями батальона по приказанию вышеупомянутого майора Першегю. Все трупы нами были раздеты и брошены в колодец.
В декабре 1807 года в деревне Ополь были задержаны две семьи беженцев - одна в составе 6 человек, другая - 9 человек. В их задержании я принимал участие, а кто расстреливал, не знаю. Снятая с трупов одежда распределялась среди офицеров батальона или разыгрывалась в карты.
В средине декабря 1807 года были задержаны 6 крестьян среднего возраста, больные неизвестной болезнью. Все они были отведены к колодцу и там заколоты штыками. Убивал ли их майор Жан Першегю не помню, но командовал именно он.
Примерно в январе 1808 года вечером меня вызвал к себе командир батальона майор Першегю, и когда я пришёл, то застал командира нашего полка полковника Робера Ванно. Полковник мне сказал, что сейчас мы поедем в имение не успевшей сбежать графини Браницкой, и там допросим её. Причин такого приказа я уточнять не стал, и мы поехали. В имении забрали графиню, отвезли в лес, там майор Першегю и полковник Ванно её задушили, после чего я её раздел. Труп бросили в лесу, а одежду с неё я отдал лейтенанту Франсуа-Мари Граве.
Вопрос: За что вы убивали невинных людей?
Ответ: Я их убивал по приказу командира батальона и командира полка, без всяких колебаний, и меня не интересовало, в чём заключалась их вина перед императором Наполеоном Бонапартом и Французской Империей.
Записано с моих слов верно, мне прочитано, в чём и расписываюсь: лейтенант Антуан де Перпиньяк.
(Допрос закончен в 15 ч. 30 мин.)"
Император с отвращением отбросил бумагу. Русский царь сам виноват в гибели своих подданных! Ведь именно он приказал вывезти с пути Великой армии всё население и все припасы. Если кто-то остался, то это вина исключительно русского правительства и их же недоработка. И потом... цивилизованная война не подразумевает тактику "выжженной земли", так вообще никто не воюет! Неужели бы французы стали убивать крестьян из-за нескольких мешков зерна, если бы оно имелось в достатке? Варвары... скифы...
Но подписывать смертные приговоры всё равно придётся, как и присутствовать при их исполнении. Положение обязывает, оно попросту вынуждает подчиниться грубой силе. Иначе можно распрощаться с далеко идущими планами. Не время пока возражать.
В следующем листе похожий протокол допроса, только имена и названия деревень другие. Ага... среди вменяемых преступлений появилось людоедство - солдат убил и съел собственного командира. Этот приговор можно подписывать со спокойной душой.
Третий протокол... четвёртый... пятый...
Вышедшего от императора капитана окликнул посыльный из штаба дивизии Тучкова, о чём говорила красная повязка на руке:
- Ваше благородие, капитан Нечихаев просил вас зайти к нему в любое удобное время. Лучше всего прямо сейчас.
Павел Сергеевич улыбнулся, показывая, что оценил шутку. Он и сам собирался обсудить с Михаилом Касьяновичем кое-какие вопросы, так что просьба оказалась весьма своевременной. В запасе есть два часа, и пока французский император изучает бумаги, можно сходить.
- Проводишь?
- Так точно, ваше благородие!
От кабинета Наполеона до штаба Красной Гвардии пять минут быстрым шагом - Тучков не хотел выпускать императора из поля зрения, и всегда размещался поблизости. Или наоборот, определял Бонапарта радом с собой, но не признаётся в этом из соображений вежливости по отношению к союзнику.
Нечихаев встретил капитана горячим чаем с баранками. В войсках давно вошли в моду "кутузовские" самовары ёмкостью в два стакана, а у практически непьющего гусара таковых имелось две штуки. Второй - наградной, с памятной гравировкой на блестящем боку.
- Присаживайтесь, Павел Сергеевич.
- Спасибо, Михаил Касьянович, - капитан налил себе чаю в стакан с подстаканником, и придвинул поближе блюдечко с мёдом. - Всё же не можете привыкнуть к сахару? Это вы зря, уж поверьте специалисту.
