и юношеского романтизма, а мне нужно непременно уточнить, что ему едва исполнилось четырнадцать лет, мальчик он был мечтательный и окрыленный. Он пробовал писать стихи и перечитывал книги своих учителей и древние рукописи. Представившаяся возможность манила его приключениями, безусловно и наверняка любовного содержания. Юноша плохо представлял себе, что есть война, подчинившись воле случая он понёсся навстречу судьбе. Зато генералы Императора прекрасно понимали, что с наскока крепость не взять и послали в город обученных и верных лазутчиков. Эти люди всегда хорошо выполняли задания по сбору информации, отравлению колодцев или убийству людей. Они были профессионалами в своем деле и едва ли задумывались над тем чему посвятили свою жизнь. В их жилах текла густая почти черная кровь и дороги назад давно уже не было.
Трое лазутчиков подплыли незамеченными по морю ночью на лодке и высадились на берег под стенами сторожевой башни. Затем, с помощью крюка-кошки они зацепились за крепостную стену и ловко забрались на самый верх. Они бесшумно и жестоко расправились с часовыми в башне, которые проспали все, даже свою бесславную жизнь. Диверсанты направились к боевым оборонительным машинам. Они шли как тени и вновь расправились с двумя часовыми на этот раз оказавшими достойное сопротивление. Один мавр оказался ранен в плечо, кровь предательски текла по руке, вызывая в нем боль и обиду.
В эту ночь старик Архимед остался ночевать в крепости. Он ощупывал свое новое детище, только что построенную по его же чертежам, огневую метательную установку, как вдруг, из полумрака каменной стены вышел человек в восточном халате. Он зачем-то поклонился и что-то произнёс, видимо поздоровался. Старик ничего не успел ответить, но сильный удар сзади по голове сбил его с ног и погрузил в тяжкий сон.
Юный командир разведывательного дозора, девятилетний Актеон, долго не мог уснуть, хотя в эту ночь он не заступил в караул, но все же решил прогуляться по верхнему ярусу крепостной стены и поглядеть на боевые машины старика Архимеда, а если повезёт, встретить самого дедушку. Мальчик, привыкший к осторожности, услышал шорохи и притаился в углублении стены, проделанной для лучников. И не зря. Он лег на каменный пол, немного выполз из укрытия и увидел страшную для себя картину: двое мавров мощного телосложения, безусловно воинов, заталкивали в мешок бездыханное и от того еще меньшее тело его дедушки. Третий незнакомец ходил вокруг и озирался по сторонам, постоянно вскрикивая, видимо от боли и держась за плечо. Мальчик понял, что этот враг серьезно ранен и только мешает остальным своими стонами. Самый рослый, по-видимому командир, вдруг выхватил кинжал и замахнулся на раненого, тот попросил пощады и, стиснув зубы от боли, замолчал. По его загорелым щекам текли крупные слезы. Старший убрал кинжал в складки халата, взвалил мешок себе на спину, и они заторопились вниз к выходу из башни, который уже никто не охранял и крепость можно было покинуть незаметно. Актеон поспешил им вослед, не зная, что предпринять. По пути он подобрал небольшой булыжник, похожий на толстый блин или диск для метания, такими камнями был усеян берег моря и их частенько использовали солдаты и жители города для заточки ножей. Нет, он не боялся, просто понимал, что неправильно выбранное решение будет стоить жизни ему и его старику.
У тяжелой двери, ведущей к морю и спасению, мавр-командир замешкался с засовом, который видимо проржавел и не хотел поворачиваться. Он скинул мешок со спины и приложился к рычагу обеими руками. Засов поддался силе натренированных мускулов и медленно стал открываться. Другие лазутчики уселись рядом у стены. Актеон понял, что это последний шанс остановить врагов любым способом. С воплями он бросился на стоявшего к нему спиной верзилу и когда тот в отчаянье повернулся лицом к своей смерти, камень обрушился на его черепную коробку, провозглашая старую истину: «Никогда не поворачиваться к врагу спиной», тем более на его территории.
Мальчик по инерции прыжка упал на поверженного врага, вымазавши в крови лицо, шею и руки. Раненый в плечо мавр даже не смог подняться, он безучастно посмотрел на вымазанного в крови ребенка, видимо подумал, что уже очутился в аду, и потерял сознание. Третий мавр, оправившись от секундного шока, выхватил кривую саблю из-за пояса, что-то прокричал резкое на арабском и взмахнул ею, словно орел крылом, над головой Актеона.
В следующий момент произошло непредвиденное событие. Что-то черное, блестящее и живое метнулось к ноге воина и чуть коснувшись её укрылось в каменных лабиринтах крепостных стен. Мавр рухнул на камни, корчась от боли и проклиная тот час, когда он причалил на лодке к этому городу. Он кричал и призывал мальчика помочь ему высосать яд из икроножной мышцы, но победитель стоял неподвижно, он ещё видел саблю, занесенную над его головой, все остальное растворилось будто в тумане.
Сильные руки стражников крепости подхватили мальчика и унесли дальше от кошмара, больше он ничего не видел и не слышал. Он погрузился в нирвану, что спасает каждого из нас от сумасшествия в мгновения вселенского ужаса или окончания бытия.
Царю немедленно сообщили о нападении, еще вчера вероятного противника, но нынче настоящего врага, на крепость. Целью диверсантов были противоосадные машины и что самое ужасное сам Архимед, главный военный конструктор и изобретатель города. Царь был в бешенстве, если представить, что прошедшая ночь могла стать ночью вторжения, когда не одна, но десять или двадцать групп лазутчиков напали бы на крепость.
Итак, эта троица наделала много бед, зарезав нескольких стражников и часовых. К счастью, они не успели поджечь оборонительные машины, так как стражники, услыхав крики борьбы, бросились наверх и разметали ручейки пороха, устроенные маврами для поджога. Вопреки обстоятельствам, мавр, укушенный невиданной змеей, выжил. На допросе он утверждал, что его укусила огромная ужасная змея. Это была очень крупная гадюка или, что всего вероятнее, королевская кобра. Врач, осмотревший больного, констатировал, что следов яда не обнаружено, но что удивительно, укус характерен для ужа. И вновь загадка, исходя из размера и глубины раны, уж сей должен быть не меньше полутора метров в длину? Таких добрых ужей ни он, никто другой из военно-начальников и ученых мужей не встречал. Укушенный мавр кричал так, что сбежалось немало народа с ведрами для тушения пожаров. Крик его означал боль, невозможную терпеть даже подготовленному и мужественному воину. Змея укусила позади коленного сгиба, в место, где полно нервов и лимфоузлов. Раненого в плечо мавра поместили в тюремный лазарет на излечение и присмотр, но он не проявлял никакого
