продолжил:
— Юрка Караев, он же Каюк, сейчас у нас дома.
Наташка выпучила глаза.
— Что? Один? Ты оставил там без присмотра этого отброса? Ты с дуба рухнул⁈ В нашей квартире? Ну ты баран! Не ожидала.
— Да-а, — протянул Борька. — А Русю ты не притащил?..
— И ты уверен, что он еще там, Каюк твой? — Она закатила глаза, набрала воздуха и заорала: — Да я тебя прибью, если хоть что-то пропало! Придурок, блин! Жа-алко ему этого… этого…
— Договорились. Прибьешь, — спокойно согласился я. — Но выгонять его не будешь. Он переночует и уйдет.
Если он еще там. Не приученный к лотку уличный кот будет гадить, где захочет. Уличная собака — разносить квартиру. Каюк тоже уличный, но все же человек. Очень на это надеюсь.
И как объяснить брату с сестрой, что мне нужно совершать на первый взгляд нелогичные поступки, чтобы изменить будущее?
— Ты мне не указывай! — беленилась Наташка. — Это моя квартира, и я против Каюка! Да я его…
— А если я попрошу? — не повышая голоса, поинтересовался я. — Я ведь нечасто прошу, и не просто так.
Наташка захлопнула рот, засопела.
— Давайте представим, что это квест… — продолжил я.
— Что? — вытянул шею Борис.
Я зашагал дальше, говоря на ходу:
— Игра такая: «Сделать Каюка человеком». Типа научи щенка приносить палку. Давайте попробуем? Все, что от вас потребуется — проявить дружелюбие, и посмотрим. Вы ведь никогда не дрессировали людей?
Наташка внезапно успокоилась и захихикала.
— Каюк, к ноге! Каюк, принеси тапки! Ха-ха!
— Нет, унижать его не надо. Просто отнеситесь по-человечески, и завтра он уйдет.
— Ага, иначе мать заругает, — буркнул Борис. — Надеюсь, он не украл мои краски.
Игровой элемент в на первый взгляд неприятном деле заинтересовал сестру и брата, вроде они уже не были яростно против Юрки.
Мы подошли к дому, я запрокинул голову, надеясь увидеть светящееся окно кухни, но оно было черным. Шевельнулось дурное предчувствие, злость на себя. А что, если и правда Юрка сбежал, прихватив все, что может унести? Стервец, поймаю — урою, как и обещал.
Ступенька, еще ступенька. Я шел первым, мне нужно было узнать, что в квартире, раньше других. Если Каюк сбежал, дверь должна быть открыта. Я потянулся к ручке, подергал… Заперта! Отпер ее своим ключом, вошел в квартиру, накрыл ладонью выключатель в прихожей. Щелк!
Пока Наташка и Боря раздевались, я метнулся на кухню: все на местах, посуда перемыта. Заглянул в спальню: свернувшись калачиком, Каюк спал поверх покрывала, подергиваясь во сне. Фух, не ошибся в нем!
— Это что? — проговорила Наташка. — Он вымыл нам пол?
Ее голос разбудил Юрку, он вскочил, вытянулся, как сурикат, растерянно захлопал глазами, готовый к тому, что его будут гнать. Наташка и Боря вошли в спальню, я напрягся. Но Каюк повел себя неожиданно правильно.
— Привет. Я тут это… В общем, спасибо, хоть выспался. Я, если че, пойду, да? — Он покосился на меня. — А вы, это, если че не так… Короче, простите, вдруг что раньше.
Наташка окатила его презрением, тоже посмотрела на меня, и я сказал:
— Как и договаривались, оставайся до завтра, пока мама не вернется.
Шумно выдохнув, Каюк опустился на кровать, его глаза предательски заблестели, и он отвернулся. Наташка ушла в кухню, Борис засопел, подошел к нему и положил руку на плечо.
— Не парься. Забыли.
Мой брат всегда был добрым мальчиком. Каюк расчувствовался и по-девчачьи хлюпнул носом. Я выдохнул. Получилось!
— За уборку спасибо! — крикнула из кухни Наташка.
— Ты помылся? — спросил я.
— Да. Но не понял, как включать колонку, и так — под холодной. Вещи постирал, нашел мыло.
Он все еще не верил, что его не гонят, говорил с опаской. Ведь не бывает, чтобы помогали бывшие враги. Что-то тут не так! Где-то точно есть подвох.
— Вещи до завтра просохнут. Может, одну ночь придется перекантоваться в ДОТе, потом что-нибудь решим, — пообещал я, подошел к шкафу, вытащил толстенную книгу «Пасынки вселенной» — сборник фантастических рассказов и повестей — протянул ему. — Вот. Там есть интересное.
— Может, лучше телек? — осторожно поинтересовался Каюк.
— Я не понял, ты хочешь развиваться или деградировать? Учись читать. Пригодится.
— Так я умею.
— Вот и докажи.
С протяжным вздохом он открыл книгу. И начал читать повесть Кемпбелла «Кто ты». Мне она очень нравилась в детстве, я ее до сих пор помнил в деталях — жуткая вещь. Но Каюк страдал, ерзал и чесал голову, грыз ногти. Кажется, знаю, как их заинтересовать.
В одиннадцать мы легли спать: мы с Наташкой в родительской спальне, Борька и Каюк — в детской. Я оставил включенным свет в туалете, чтобы не было так страшно, открыл туда дверь и заупокойным голосом принялся рассказывать ту самую повесть, над которой страдал Каюк: арктические льды, станция, откуда некуда деться, неведомое нечто, которое всех жрет под завывания ветра, принимая облик того, кого сожрало, и непонятно, человек ли перед тобой или так называемый суррогат — тот, кого тварь скопировала. Сумасшедший патологоанатом, который всех пытается убить… Закончил рассказ я на моменте, когда выяснилось, что даже ошметки пришельца самостоятельны, и его нужно выжигать до последней клетки.
— А теперь спать, — объявил я.
— Заснешь тут, — проворчал Борька. — Тварь прикончили?
— Я охрип и устал. Продолжение завтра. Кому сильно интересно — в книге написано.
— Ну расскажи! — заканючил Борька.
— Нет, — ответил я, прошлепал в туалет и выключил свет. — Всем спать. Нам завтра деньги зарабатывать, я поставил будильник на семь.
Закрывая глаза, я очень хотел увидеть повторение того сна, где цифры таймера сменились с 25.07.2025 на 15.08.2025, но спалось без сновидений. Проснулся я с мыслью о маме: как она там? Расслабилась ли? Вряд ли. Как расслабишься, когда висишь над пропастью. Да и сегодня результат пункции вряд ли будет. Хоть и сказали в больнице, что ждать от одного до трех дней, я отлично знал, что обычно это три дня.
А когда встал с кровати, понял, что мой план сработал: красноглазый Каюк, собрав вещи в узелок, попросил:
— Дашь мне книжку? Так интересно, че там дальше.
— Фиг тебе, — возмутился Борька с кровати. — Я первый читаю!
Это была моя книга, купленная на честно сэкономленные, потому я вручил ее Каюку со словами:
— До заката она твоя. Не вернешь…
— Да-да, в курсе — уроешь! — радостно закивал Каюк, одержавший маленькую победу, хотя на самом деле это моя победа.
Это был чистый и незамутненный кайф — когда все получается и кажется, что мир тебе улыбается. Соленный ветерок в лицо, ласковое солнце, рыба, трепещущая на крючках, да крупная! У нас
