иммунитет от преследования на двадцать лет.
— Что, простите?
— Никаких ссылок, конфискаций и внезапных арестов на двадцать лет.
— Может, вам ещё корону Елизаветы Петровны отдать?
— Это лишнее, Степан Иванович, она не в моём вкусе. И в-четвёртых… Не бойтесь, это последний пункт.
— Выкладывайте.
— Если на престол взойдёт Екатерина, наследник Павел Петрович будет каждое лето проводить в моём имении и обучаться деланной магии.
Шешковский посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— Константин Платонович, вы в своём уме? Требовать подобное от меня? Вы не подумали, что это не в моей власти? Весь двор будет против подобного поворота! Да и Екатерина Алексеевна наверняка запретит…
— Степан Иванович, это и в ваших интересах.
— Да что вы говорите!
— Я ведь не буду возражать, если с вашей стороны тоже будет пара наставников. Подумайте сами — это отличный шанс показать наследнику жизнь за пределами дворца и выправить перекосы воспитания.
— Всё равно, ваши требования чрезмерны. А последнее так и вовсе возмутительно. Я готов пообещать вам…
* * *
Мы спорили с ним почти час, прежде чем пришли к соглашению. Пришлось пригрозить, что я вообще откажусь от их затеи и уеду за границу, подальше от переворотов и всяческих интриг. В конце концов Шешковский согласился пойти навстречу, правда, и мне пришлось чуть-чуть поступиться. Иммунитет был обещан всего на десять лет, но такой, чтобы меня никто, кроме императрицы, не мог тронуть. А вот с воспитанием Павла сошлись на двух месяцах в году с участием самого Шешковского и одного наставника со стороны Екатерины Алексеевны. Договор скрепили клятвой на Талантах, гарантирующей её соблюдение.
— Я пришлю к вам человека, — пообещал перед уходом Шешковский, — он будет оказывать поддержку в Петербурге и передавать сообщения от меня. Можете ему полностью доверять. А сейчас рекомендую найти вашего знакомого Орлова — по моим сведениям, он ближайший друг Екатерины Алексеевны.
Едва за Шешковским закрылась дверь, я упал в кресло и рассмеялся. Пожалуй, этот раунд могу записать на свой счёт. В клятве я оставил несколько лазеек, дающих мне возможность выйти из игры. Я мог бросить всё и уехать в любой момент.
Но главное: цели Шешковского и его товарищей полностью совпадали с моими на данном этапе. Убрать Петра, имеющего на меня зуб. Посадить на трон Екатерину, или Павла на крайний случай. Первая будет мне обязана, а второй ещё слишком мал, чтобы на что-то влиять. За всей этой смутой потеряются все следы, ведущие к Тане, и я окончательно выведу её из-под угрозы.
Пункт насчёт Павла я вставил в договор как страховку. Или я смогу влиять на наследника и обеспечу себе некоторое положение в будущем, или разменяю его на что-то другое, если дела пойдут плохо.
Что же до переворота, то я был настроен крайне серьёзно. Если бы Пётр меня не трогал, я бы на пушечный выстрел не подошёл ко всей этой истории. А теперь уж извините! Задев некроманта — не надейся, что обойдётся без покойников.
После завтрака я вызвал Марфу и спросил, есть ли у неё средства для изменения внешности. Орка почесала в затылке и молча вышла. Вернулась через четверть часа с небольшим сундучком. Серые разводы свидетельствовали, что с него только что стёрли толстый слой пыли. Ключа от сундучка не было, но хватило и ножа, чтобы открыть немудрёный механизм.
Под крышкой меня ждали многочисленные коробочки, где прятались накладные усы разных фасонов, бороды, бакенбарды и парики. Кроме них имелись баночки со свинцовыми белилами, пудрой, сажей и засохшей зелёной краской. Так-так, похоже мне достался набор какого-то актёра или небольшой театральной труппы, судя по тому, что в сундучке нашлись и женские парики.
Изменить внешность — не такое уж и сложное дело, когда всё нужное есть под рукой. Я наклеил пышные усы, добавив к ним бородку клинышком. Орудуя острой щепочкой, нарисовал сажей на лбу тоненькие морщины и прошёлся сверху пудрой. Да, это вам не мочалка, купленная Васькой в Казани! На меня из зеркала смотрел небогатый провинциальный дворянин средних лет, совершенно непохожий на отставного полковника Урусова. В таком виде можно было спокойно идти на прогулку, не боясь, что меня кто-то опознает.
— Погодите, Константин Платонович!
Марфа остановила меня уже у самых дверей. Метнулась из прихожей в одну из комнат и чуть ли не бегом принесла трость.
— Возьмите, ваше высокоблагородие.
Трость оказалась неожиданно тяжёлой, с массивным изогнутым набалдашником в виде цапли. Я взвесил её на руке, прикидывая, что внутри, должно быть, спрятан потайной клинок.
— Вы рукояточку поверните, Константин Платонович, — орка подобострастно оскалилась, — там сюрпризец, на всякий случай.
Прокрутив набалдашник, я разделил трость на две половины. «Сюрприз» оказался не лезвием, а стволом «громобоя». Коротким, но достаточно толстым. Из рукоятки с щелчком появился спусковой крючок и удобно лёг под палец.
— Спасибо, Марфа, не откажусь.
— Пожалуйста, Константин Платонович, всегда рада услужить.
Собрав трость в единое целое, я вышел на улицу и отправился гулять по Петербургу. Пусть в арсенале у меня есть Скудельница, но бывают случаи, когда стальной ствол, направленный в лицо, оказывает просто волшебное действие.
* * *
Впрочем, я не только изображал из себя провинциального барина, приехавшего посмотреть столицу. У меня имелась вполне конкретная цель, ради которой и затевалась «прогулка».
Глазея по сторонам, я дошёл до Фонтанки и перешёл по мосту на другую сторону. На всякий случай проверил «хвост», но слежку не обнаружил. Немного поплутал по улицам и вышел на Гороховский проспект, где легко отыскал вывеску «Трактир купца Пятницкого».
Публика в этом заведении собиралась далеко не нищая. Всё больше купцы средней руки, но можно было заметить и чиновников, и студентов, и каких-то преподавателей. Даже дворяне из небогатых не брезговали здесь столоваться, так что я совершенно не выделялся на общем фоне. Кормили сытно, обильно, но без иностранных изысков — каши, пироги, уха, суточные щи с щековиной, кулебяки, жареные куры, утки, поросята и всякие разномастные закуски. Так что я успел плотно пообедать, прежде чем в зале появился нужный мне человек.
— Еле узнал вас, Константин Платонович, — шепнул Васька, подсаживаясь за мой стол, — прямо на себя непохожи.
Камердинер, выполняя моё поручение, приоделся, превратившись в зажиточного купца, и рассказал, что поселился где-то поблизости, сняв пару комнат в доходном доме.
— Чисто как барин живу, — похвастался он, —
