— Значит, для этого мы должны задействовать, по моим расчётам, двукратно превосходящие силы частей Отдельного корпуса, штурмгвардии и «печенегов», разумеется. Мы не имеем возможности, к счастью, гипнотизировать своих солдат, поэтому нам потребуется сотня, а то и две ваших людей, — сделал Фёдор Фёдорович лёгкий поклон в сторону Президента. — На должности советников и дублёров командиров подразделений от взвода и выше. Наши бойцы, как вы понимаете, не владеют обстановкой, не знают местных особенностей, обычаев и обстоятельств. А им предстоит деликатная работа, не просто захват вражеского населённого пункта и нейтрализация гарнизона…
— Найдём людей? — спросил Фёст прямо у Мятлева. — Требования тебе понятны, так что вопрос чисто технический.
— Должны найти. Если бы только получить возможность гарантированно определять, зомбирован человек или нет…
— Думаю, такая возможность есть? — повернулся Фёст к Секонду.
Он имел в виду не только Людмилу и Герту с Шарами, вдвоём бы они и за неделю не справились, а и Максима Бубнова с его отделом и верископами, усовершенствованными, в том числе и с использованием аппаратуры НЛП, захваченной во время операции «Мрак и туман». Но вслух об этом говорить не хотел даже и в этой аудитории.
— Немедленно проверим. Прямо сейчас позвоню Вяземской, пусть они на Стацюке и том капитане попробуют.
— Подполковника Бубнова привлечь? — вопросительно приподнял бровь Чекменёв, догадавшийся, о чём говорил Фёст. — Вы же там чего-то такого экспериментировали?
— Обязательно, — ответил Ляхов. — Я хотел сразу после совещания его пригласить. Потребуется с полсотни его полевых аппаратов, но для начала — хоть десяток, с операторами, естественно. А стационар — это уже на следующих этапах. Там о сотнях весьма важных персон речь пойдёт и крайне глубоком зондировании[100].
Президент с Мятлевым и Журналист переглядывались, потеряв нить разговора, но вопросов не задавали, просто не понимая, о чём следует спрашивать.
— Да вот мы сразу, как закончим, с господином Воловичем в отдел к Максиму и съездим. На нём и потренируемся…
— А может, лучше на кошках? — с улыбочкой, долженствующей означать, что он здесь вполне освоился и претендует на равные хотя бы со своими соотечественниками права, спросил репортёр.
— Так ты как раз кошкой и будешь, — без тени иронии ответил Фёст. — Волки, барсы и шакалы потом пойдут, а в ходе беседы с тобой доктор Максим просто подрегулирует настройки, приведёт в соответствие с особенностями психики наших современников. Наверняка ведь имеются различия. Это, знаешь, как разница в проценте алкогольдегидрогеназы у европейцев и азиатов.
— А что же на тебе не проверили? Время было…
— Наглеешь, Миша, а я этого не люблю. — Ляхов-первый встал и очень многозначительно пошевелил пальцами правой руки, словно прикидывая, сжимать её в кулак или не стоит. — Очень свободно могу засветить сейчас в зубы, чтобы сначала думал, а потом говорил. Раз тебя в приличное общество начали пускать, так вообразил, что и двухпросветные погоны на золочёном подносе вручат? Всё наоборот. Считай, что если у тебя какие лычки и были, их уже сорвали. Ты теперь, друг мой, по ту сторону добра и зла. Ни один излюбленный тобой принцип, либерте там всякое, эгалите и прочая галиматья, отныне не применяются. Просите, и воздастся вам… по шее. Так что при каждом удобном случае будешь щёлкать каблуками, есть меня глазами и делать, что скажу. На известных тебе условиях.
И снова гости с удивлением смотрели на своего земляка. Очень естественно и убедительно выглядел он сейчас, чувствовалось, что ни капельки не играет. Было это как-то очень непривычно даже военнослужащему Мятлеву. Та самая разница в психологии проявилась, которую до поры было почти незаметно. Некая конкретность и окончательность, от которой совершенно отвыкли и Президент, и его друзья за много-много последних лет. В их кругах слова сами по себе давно уже ничего не значили, и дураком считался тот, кто пытался воспринимать речи, обещания, даже угрозы собеседников в буквальном смысле. Обязательно нужно было искать подтекст, второй или третий смысл, аллегорию какую-нибудь, а сам по себе текст, не подтверждённый иными, невербальными доводами, не значил почти ничего.
Не могли же они знать, что после случившегося с ним на Перевале духовного перерождения Вадим Ляхов почти год проходил специальную подготовку кандидата в рыцари Братства, да и потом повидал столько всякого, что и слова для него теперь значили очень много, и часто — совсем не то, что для людей постмодерна.
Остальные сделали вид, что этот краткий урок, явно предназначенный не одному Воловичу, их не касается. Только Секонд подумал, что Фёст на своём посту чрезмерно ожесточился, не слишком много в нём осталось от того аналога, брата-близнеца, что было при первых встречах.
«То есть и я здесь смог бы стать таким же, если б иначе всё сложилось? Если бы мне вместо Академии, чина, флигель-адъютантства, Майи — то, что досталось ему…».
Секонд невольно передёрнул плечами. Ну, даст бог, всё у брата ещё наладится. И с Людмилой, и с общественным положением…
Барон Ферзен терпеливо дождался, пока стихийные прения прекратятся.
— Значит, для непосредственной работы в городе и ближних окрестностях нам потребуется пять-семь тысяч человек. Часть из них, пожалуй, нужно будет переодеть в аутентичную времени военную форму и вооружить так же. Остальные своим обойдутся. Решаемо?
— Так точно, — ответил Мятлев. — Я знаю, где находятся «базы хранения» с достаточным количеством обмундирования, оружия и техники, включая артиллерию и танки. Это у нас так называются места расквартирования бывших полков и дивизий, ныне сокращённых, — пояснил он для Чекменёва и Ферзена. — Их имущество должно быть использовано в случае объявления общей мобилизации. — И обслуги с охраной при них кот наплакал. Берусь организовать всё без бюрократии и прочих неприятностей.
— Очень хорошо, — кивнул Чекменёв. — Дальше…
— Дальше нам потребуется ввести в дело ещё одну или две вполне боеготовые, обстрелянные дивизии, на случай, если к мятежникам присоединятся регулярные воинские части или значительные массы вооружённого населения. Для них тоже — минимум по два-три консультанта на роту и советники командира и начштаба от батальона и выше. Чтобы вовремя подсказали, когда нужно использовать силу по максимуму, а когда — ограничиться переговорами или точечным воздействием.
