— Но вопрос ваш я понял. Скажем так. Ваш нынешний уровень позволяет без особого труда застрелить любого свитского. Вы ведь иногда подумываете об этом?
Безуспешно борясь с одолевающей лицо улыбкой, подросток фыркнул и с просительными нотками протянул:
— Александэр, но все же?
— Ну хорошо, хорошо. В реальном бою на коротких дистанциях с… выпускником любого военного училища империи я бы поставил исключительно на вас. Довольны?
Без лишнего жеманства и стеснительности Михаил Александрович, великий князь империи, признал:
— Да!
И тут же продолжил расспросы, направляясь вместе с другом (по крайней мере Михаил на это надеялся) к выходу с полигона:
— Александэр, как вы думаете, я могу собрать собственную команду?
— Если государь или государыня одобрят эту вашу затею — почему бы и нет? Вот только соревноваться с вами никто из моих не будет.
— Почему?!
— Нет, ну как вы это себе представляете — дети мастеровщины, и выиграли у наследников известных фамилий? Вы уж увольте меня от такого скандала.
— А что же мне тогда делать? Я приезжаю к вам самое большее раза три в месяц, мои же соперники бывают на полигоне каждый второй день…
Коротким жестом отослав сопровождающих, аристократ молодой развернулся к аристократу юному.
— Я бы мог организовать в Питере и Москве полноценные арены — при условии, что будет разрешение и подходящий участок земли. Новая забава наверняка вызовет живейший интерес у офицеров и юнкеров. И кадетов. Вот из последних и можно было бы набрать две-три команды. Опять же место для занятий близко: и выбор кандидатов большой. И сразу скажу, предупреждая все возможные вопросы — такие траты для меня несущественны.
Глядя на лицо его императорского высочества, любой мог сказать — оное высочество очень постарается, чтобы царственное величество (а по совместительству еще и любимый папенька) всемерно поспособствовало появлению арен. Вообще, за то недолгое время, что Михаил был знаком с князем Агреневым, его характер претерпел значительные изменения. Можно даже сказать, что испортился. Растаяла и легким дымом исчезла большая часть прежней нерешительности и застенчивости, а на смену им пришли упорство (иногда переходящее в откровенную упертость) и уверенность в себе. Тяга к знаниям, столь обрадовавшая воспитателей и учителей, тоже стала результатом всех тех интересных вещей, что постоянно рассказывал его сестрорецкий друг. А когда он своими руками настроил кинопроектор, заправил ленту и десять минут открутил ручку, демонстрируя собственноручно же снятую кинохронику фабричной жизни… Тогда он впервые выразил свое недовольство свитскому, посмевшему напомнить о том, что они-де опаздывают на поезд. Слава богу, что все эти изменения проходили постепенно, позволяя списывать все несуразности и происшествия на подростковый максимализм — в ином случае самого младшего члена августейшей семьи «погулять» и «отдохнуть от учебы» так просто не отпускали бы.
— Я буду сильно просить papa и непременно добьюсь его согласия! Кстати, он недавно спрашивал меня о вас и был очень заинтересован моими рассказами.
Собеседники наконец-то вышли за пределы полигона, вмещающего в себя столько всего разного и интересного, и к юному Романову тут же поспешила вся его невеликая свита. Терпеливо ожидавшая августейшего подростка за пределами полигона — ибо в их присутствии Михаил брать уроки стрельбы ну просто ужас как стеснялся.
— Совсем забыл! Николай и Жорж просили передать вам благодарность за те чудесные переносные фотоаппараты!
Подтянувшиеся поближе царедворцы одним своим видом спугнули и сломали прежнюю легкость и доверительность разговора, заставив вспомнить этикет.
— Я очень рад, что смог оказаться хоть чем-то полезным их императорским высочествам. Вы позволите проводить вас до станции?
И сын венценосного отца, и сам гостеприимный хозяин даже и не подозревали, что в то же самое время, пока они общались, в Зимнем дворце происходил очень важный разговор. Касающийся как раз личности оружейного магната. Беседовали на эту интересную тему всего двое, зато титулов и власти у них хватило бы на добрую сотню «простых» титулованных дворян. Первым был сам император Александр Третий. Вторым — военный министр империи, его высокопревосходительство Петр Семенович Ванновский.
— Вы, верно, шутите?
— Государь! Я бы никогда не осмелился на такое.
На стол перед самодержцем легла папка из кожи цвета молодого вина, с золотым тиснением по краям.
— Все предложения князя Агренева проверены мною лично на предмет соответствия реалиям. И могу заверить вас, государь, он действительно способен полностью и абсолютно самостоятельно привести казенные оружейные заводы в самый современный вид.
Папка придвинулась к хозяину империи на пару сантиметров.
— И во что же он оценивает свои усилия?
— Вот это и есть самое интересное.
Кожаный футляр для бумаг опять сдвинулся от министра к царю, и на сей раз это не осталось незамеченным.
— Петр Семенович, опишите все своими словами, а с докладом я обязательно ознакомлюсь, но чуть позже.
Коротким наклонением головы, Ванновский смог выразить и военную исполнительность, и придворное послушание всем словам его императорского величества.
— Князь предложил военному ведомству провести работы по полной модернизации Сестрорецкого, Тульского и Ижевского казенных оружейных заводов. Заключаться они будут в следующем: полное обновление всего парка станков, инструментов и оснастки, ремонт и расширение старых цехов, при необходимости — постройка новых. Кроме того, Александр Яковлевич обязуется наладить выпуск револьверов независимо от того, кто именно выиграет конкурс.
Царственный тезка сестрорецкого промышленника на такое заявление лишь насмешливо хмыкнул, ибо личность победителя в этом самом конкурсе уже давно ни у кого не вызывала сомнений. Ну, разве что остальные конкурсанты еще на что-то надеялись… На чудо, например.
— Помимо револьверов он также принимает на себя обязательства устроить на Тульском заводе цех по выделке пулеметов — или Хайрема Максима, или собственной оригинальной конструкции.
— А что, уже есть планы по их производству?
— Нет, пока только собирались устроить еще один конкурс, на лучшую модель.
— А князь Агренев будет в нем участвовать?
— Так точно, сразу тремя моделями.
— Ушлый какой!..
На столь откровенное замечание августейшего начальника военминистр тактично промолчал. И не только из соображений субординации или там верноподданнических чувств — нет. Из искреннего уважения и почитания. Хотя нынешний глава дома Романовых и не получил в свое время того воспитания, кое полагалось наследнику престола (будучи вторым сыном Александра Второго, он и не планировал становиться императором), но судьба так распорядилась, что именно ему пришлось сменить убитого бомбистами отца. Империя шаталась и бурлила, финансы были расстроены, народовольцы швырялись своими ужасными бомбами напропалую — именно такое наследство принял нынешний император. Принял и всего за десять лет навел порядок — и в финансах, и в военном деле, и в обществе. Отсутствие нужных знаний в нем компенсировалось природной сметкой и огромной работоспособностью, некоторый недостаток светских манер — монаршей величавостью и воистину богатырским телосложением. Александр Третий старался во все вникнуть сам, обо всем составить именно свое, личное мнение, он был истинным самодержцем и главой династии — и именно за это Ванновский (и многие другие) любил своего государя.
