— Помимо револьверов он также принимает на себя обязательства устроить на Тульском заводе цех по выделке пулеметов — или Хайрема Максима, или собственной оригинальной конструкции.
— А что, уже есть планы по их производству?
— Нет, пока только собирались устроить еще один конкурс, на лучшую модель.
— А князь Агренев будет в нем участвовать?
— Так точно, сразу тремя моделями.
— Ушлый какой!..
На столь откровенное замечание августейшего начальника военминистр тактично промолчал. И не только из соображений субординации или там верноподданнических чувств — нет. Из искреннего уважения и почитания. Хотя нынешний глава дома Романовых и не получил в свое время того воспитания, кое полагалось наследнику престола (будучи вторым сыном Александра Второго, он и не планировал становиться императором), но судьба так распорядилась, что именно ему пришлось сменить убитого бомбистами отца. Империя шаталась и бурлила, финансы были расстроены, народовольцы швырялись своими ужасными бомбами напропалую — именно такое наследство принял нынешний император. Принял и всего за десять лет навел порядок — и в финансах, и в военном деле, и в обществе. Отсутствие нужных знаний в нем компенсировалось природной сметкой и огромной работоспособностью, некоторый недостаток светских манер — монаршей величавостью и воистину богатырским телосложением. Александр Третий старался во все вникнуть сам, обо всем составить именно свое, личное мнение, он был истинным самодержцем и главой династии — и именно за это Ванновский (и многие другие) любил своего государя.
— Что-то еще?
— Так точно. Помимо всего прочего, князь поставит дело таким образом, чтобы в мирное время оружейные заводы приносили казне доход. А умелые мастеровые не уходили с производств в поисках лучшего заработка.
Вот это императору понравилось сразу.
— Доход? Каким же это образом?
— Позвольте…
Папку наконец-то открыли, словно невзначай отодвинув еще дальше от докладчика.
— На Сестрорецком заводе будет налажена выделка разнообразного мерительного инструмента, оснастки для станков и прочего инструментального хозяйства. Потребность во всем этом — колоссальнейшая! Тульский завод будет выделывать станки, ручной инструмент и охотничье оружие по лицензиям князя. Ижевский — ручной инструмент и пистолеты по его же лицензиям, ренту он назначает сущий мизер, я проверял.
— Станки — это хорошо. Вот только откуда взять мастеровых, которые их будут делать?
— Осмелюсь заметить, государь: на Тульском заводе уже есть небольшое производство — исключительно для собственных нужд. Его расширят, обустроят всем необходимым, а недостающие рабочие руки обеспечит Александр Яковлевич.
— И об этом подумал? Гм. Ну хорошо. Что же хочет князь за свои труды? Надеюсь, вы помните, что казна испытывает большую недостаточность средств?
— Ни на минуту не забываю, государь!
Действительно, кому как не военному министру знать состояние казны? Его ведомство словно бездонная бочка проглатывало любые суммы, ассигнованные правительствующим сенатом, — проглатывало и просило еще. Потому как ни на что толком их и не хватало. И это только армия, а ведь у государства Российского есть еще флот! Вот уж куда деньги уходили как в бездонную яму…
— В том и привлекательность сего предложения, что часть платы просят не деньгами, а казенными землями.
Из папки извлекли еще один лист. И опять ненароком ее сдвинули. От себя.
— Ряд пустующих земель рядом с Москвой… Во Владимирской губернии, рядом с городом Ковровом. И в Оренбургской губернии, недалеко от города Челябинск.
С особым удовольствием глава военного ведомства огласил оценочную стоимость земель, составившую почти семь миллионов рублей на ассигнации.
— Полная стоимость всех работ по трем заводам составляет порядка двадцати двух миллионов. Двадцать два минус семь… Хороший итог, государь. Оставшиеся суммы князь готов получать с большой рассрочкой, в течение следующих пяти лет.
На лице императора проявилась тень сомнения. Уж больно выгодные условия предлагает один из его подданных. В чем подвох, непонятно. Но он точно есть. Просто должен быть!
— Он называл срок исполнения своих обязательств?
— Да, все те же пять лет. Если мне только будет дозволено высказать свое мнение — я нахожу предложение князя Агренева весьма своевременным и крайне выгодным для государственных интересов, государь.
Александр Третий погрузился в тягостные раздумья, совершенно машинально оглаживая свою лопатообразную бороду. Затем негромко заметил:
— Винтовки армии нужны уже сейчас, а не через пять лет. Сейчас! Опять французам кланяться прикажете?
— Никак нет! Я предлагаю разместить крупный заказ на Сестрорецкой оружейной фабрике князя Агренева. Он лично заверил меня в том, что его предприятие в состоянии поставить казне до пятисот тысяч винтовок в год, причем на тех же условиях и по той же цене, что и казенные заводы.
— Надо же! Молодец, тезка. Значит, говорите, полмиллиона в год?
— Так точно! Более того, часть платы за этот заказ князь готов принять снимаемыми с вооружения винтовками Бердана.
В первый раз за весь разговор Ванновский увидел недоумение на лице обожаемого монарха.
— Зачем они ему?
— Как я понимаю, он собирается переделывать их в дробовики и продавать. Дешево, надежно, практично — в Туле многие занимаются подобным.
— Ну-ну.
Царь еще немного помолчал, затем величаво-небрежным движением смел со стола папку, кинув ее в верхний ящик. Петр Семенович осторожно выдохнул: верхний — значит, государь действительно заинтересовался. Вот если бы (не дай бог!) доклад положили в нижние ящики стола, тогда решение по ним можно было бы ждать месяцами.
— Ну что же. Я подумаю над этим предложением!
Блики яркого огня метались по мрачному, страшному, но вместе с тем удивительно сухому подземелью, метались, слабо дрожа на свежих изломах известняка и заставляя тускло посверкивать металл узких рельс. Лучи света, извергаемые двумя фонариками, все глубже и глубже погружались в природный провал в земле, и вековечная тьма с неохотой пропускала непрошеных гостей сквозь себя. С тоской вспоминая при этом свою лучшую подругу, ушедшую, похоже, навсегда, — тишину. Ох уж эти беспокойные людишки…
— Нет, Андрей Владимирович, основной вход в подземный комплекс будет с другой стороны, а этот переделаем в аварийн… Осторожно!
Не заметивший в темноте под ногами толстый резиновый шланг, Сонин едва не пропахал в известняке солидную борозду. Собственным, а потому нежно лелеемым носом.