Своих раненых ангарцы тут же оттащили в лес, чтобы оказать помощь. Тунгус получил ранение плеча, довольно неприятное на вид. Миномётчик отделался касательным ранением бедра, однако крови натекло немеряно, прежде чем сумели её остановить. Похоже, казаки успели освоить ангарки, это было плохой новостью. Лейтенант, выругавшись, отослал человека к берегу, чтобы передать сигнал на корабль. Вскоре майор Ярошенко смотрел в бинокль на стоявшего на берегу человека, флажками подававшего знаки на корабль.
— Работайте на поражение, ждать больше нечего! — крикнул он рабочим-артиллеристам и добавил, махнув рукой: — У лейтенанта уже трёхсотые.
Едва рассеялся дым от третьего залпа со стоявшего на реке корабля, невысокий плотный мужчина осторожно поднялся с земли на нетвёрдо стоявшие ноги. Большая башня, смотревшая на реку, заметно накренилась, виднелись язычки пламени, валил дым, а стрельцы в дымящихся кафтанах выносили оттуда придавленного бревном товарища. Он покрутил головой, чтобы отогнать звенящий шум в ушах, и, шатаясь, направился к порубу. Пятидесятник Данила Романович Елманьев, острожный голова, поставленный якутским воеводой в Ленский острог, тяжко дыша, рывком отворил дверь в поруб.
— Васька! Сучий потрох! — прорычал он в темноту холодной полуземлянки. — Привёл ко мне онгарцев, сволота?! Судно с зелёным стягом по острожку палит!
— Как?! — поражённо ответил Юрьев дрогнувшим голосом. — Они ужо тут?
— А ну вылазь! — прикрикнул на Ваську Елманьев. — Сказывай, как мушкеты онгарские палят!
— Словечко замолвишь опосля? — не растерялся Васька, вскочив на ноги.
— Тебе ли лясы точить! — задохнулся от гнева Данила Романович. — Пшёл на стену, пёс!
Выбравшись во двор, Елманьев с тоской увидел, как вжались в дерево частокола его ребятки. Ангарские стрельцы не давали им и головы поднять, паля по каждой тени.
— Всё ты, мразь! — залепил пятидесятник Ваське по роже. — Ты токмо привёл их! Что со златом, жрать будешь?!
Охнувший Васька немедленно получил пинок от стрельца и сначала на корточках, а затем и бегом бросился к башне. Там были сложены ангарские мушкеты.
— Данила Романович, родной! — крикнул один из стрельцов со стены.
— Отдай ты онгарцам вора Ваську! Лиходей он, убивец! Да приблуды его! Повинимся — онгарцы уйдут, коли нет — головы сложим за татя! — поддержали его казачки.
— А верно, — пробормотал Елманьев. — Подлец уже в башне. Мушкеты! Почто рты раззявили?! — вскричал он на стоявших столбом стрельцов. — Крутите Ваську! Да людишек его!
Стрельба ангарцев между тем лишь усиливалась, особенно со стороны угловой башни, что смотрела на лес. Там же стояла и медная пушечка, для которой с прошлой осени не было зарядов. Пятидесятник был готов уже кричать ангарским стрельцам, чтобы они покуда не палили и что тятя Ваську со товарищи он выдаст, коли княжьи люди отойдут от острога. Но тут с башни бухнул слитный залп уворованных Юрьевым мушкетов, и руки Елманьева бессильно опустились. Стрельба по его людям в башне со стороны ангарцев только усилилась. Вскоре оттуда уже раздавались разноголосые вопли раненых, немилосердно обстреливаемых ангарцами. На глухие хлопки, раздававшиеся с равной периодичностью, он не обратил никакого внимания.
— Не успели стрельцы-то, — проговорил он еле слышно, сожалея о том, что Ваську не скрутили.
И тут же раздались сначала недоумённые, а потом и испуганные возгласы людей Данилы Романовича:
— Зелье мертвецкое! Смрад серной! Спаси, Богородица, поратуй!
Пятидесятник обречённо смотрел на выползавшие из-за башни клубы бело-сизого дыма да такие же ещё со двора и нижнего яруса башни. У Елманьева мерзко заныло в брюхе, такого он не ожидал. Пули, сабли, копья, ядра — всё это было знакомо. Но не эти козни адовы! Казаки его, отчаянно вопя и перхая, бежали прочь от дыма, сослепу сталкиваясь друг с другом, роняя оружие.
Данила Романович выпрямился, нижняя челюсть его отвисла, ноги отнялись, и он не смог спуститься с лестницы, оставшись в надвратном укреплении. А мгновение спустя снова зашуршало в воздухе — и башня, уже раз пробитая, теперь, казалось, приподнялась в воздух, рассыпавшись по брёвнышку. Зашуршало ещё раз. Свет померк в глазах Елманьева, его швырнуло и протащило по земле. Приложившись об угол казённой избы, он тут же потерял сознание, уронив голову на грудь.
Столичный округ, Ангарск Май 7152 (1644)
Очередное собрание началось с нововведения. Профессор Радек наконец решил показать всем давно обещанный им сюрприз. Он с торжествующим видом принял у одного из железногорских мастеров небольшой чемоданчик и достал оттуда два футляра. Не спеша открыв их, он предложил всем присутствующим ознакомиться с их содержимым. Что присутствующие и немедленно проделали с удивлёнными улыбками на лицах.
— Оловянная бронза, Вячеслав, — пояснил Радек. — Легирована цинком, очень хорошие антикоррозийные свойства, потому и остановились на ней. Сотню лет прослужит.
Соколов ещё немного покрутил пальцами монетку в три копейки, после чего вложил её обратно в ячейку и ухмыльнулся, посмотрев на профессора:
— Самостийщина какая-то!
— Это знак Сокола! — воскликнул Кабаржицкий. — Твой княжеский знак и наш знак, ангарский! А не украинский трезубец-новодел.
— Ну да! — рассмеялся Вячеслав. — Ассоциации, знаете ли, успел застать тризуб на Украине в начале девяностых. Зато в наших руках сделать так, чтобы этих ассоциаций никогда и ни у кого не возникало, — уже совершенно серьёзным тоном проговорил Соколов, обведя строгим взглядом товарищей.
— Уже в этом году можно начинать выдавать жалованье людям? — Дарья, осматривая по очереди всю линейку монет, от полукопейки до пятидесяти рублей, дождалась согласия мужа и профессора.
И хотя правитель Ангарии сетовал на преждевременность затеи с введением внутреннего денежного оборота, объясняя это совершенно неразвитой финансовой системой княжества, все понимали, что лучше начинать уже сегодня и самим, чем люди начнут пользоваться суррогатной валютой для обменов. Это было бы совершенно недопустимо.
Сейчас в Ангарии насчитывалось немногим более двенадцати тысяч граждан, причём большинство — дети и подростки. Были и своего рода неграждане — лояльные и ассимилирующиеся туземцы. Если каждый гражданин имел свой личный жетон, то у туземцев был один жетон на становище с выбитой на нём надписью — «Союзник Ангарии». Но и им было довольно просто войти в ангарское общество на полных правах. Для этого надо было отучиться в школе, окончить военные курсы, получить специальность в сельскохозяйственном или техническом училище, креститься в православие и после этого получить заветный жетон гражданина. Таким образом уже было образовано Баракаево, тунгусское поселение на месте современного россиянам города Балаганска. Его жители по большому счёту ничем не отличались от тех же васильевцев или усольцев, ведя хозяйство по общим правилам.
