Непогода держалась двое суток, до самого мыса Кинтайр, самого выдающегося в море полуострова Шотландии. Да и после, весь путь до острова Айли, где они повернули к суше, держась вдоль северного побережья Кинтайра, их продолжало изрядно швырять. Хорошо еще, ни одного ирландского корабля они не встретили: наверняка у их капитанов и команд хватило ума отсидеться в такую погоду в порту. Впрочем, в нынешнем своем жалком состоянии Лайлокен обрадовался бы и удару ирландского меча — все лучше, чем эта непрерывная, выворачивающая наизнанку Богом проклятая тошнота.
Беннинга морская болезнь Лайлокена тоже раздражала, и это брезгливое презрение бога только усугубляло его жалкое состояние. Так они миновали остров Йора — длинную пологую полоску земли перед ирландской крепостью Дунадд, где вожди клана Скотти короновались на власть над вождями других перебравшихся в Далриаду ирландских кланов.
На палубе стоял, широко расставив ноги, Медройт, жадно вглядывавшийся в надвигавшуюся береговую линию. Шлюп приближался к порту у крепости. Обидно, но Медройт не страдал морской болезнью и пяти минут, вызвав тем самым одобрение моряков.
— По-гэльски говоришь? — спросил капитан, подходя к Медройту.
Тот оглянулся.
— Ни слова. Я вот с самого отплытия из Гэлуиддела гадаю, как-то я буду с ними общаться?
Капитан расплылся в улыбке.
— Да уж одно то, что ты приплыл в ихний Дунадд-Харбор, тоже кой о чем говорит, парень. По крайней мере уважать тебя будут уже за это.
Угу, мрачно согласился Лайлокен. Будут уважать всю дорогу на виселицу. Или у них тут принято рубить головы топором? Лайлокен мог связать по-гэльски пару фраз, не больше, а когда спросил Беннинга, как с этим у него, ответом был взрыв ярости. Гэльский? Эта варварская тарабарщина? Да я скорее соглашусь, чтоб мне вырвали язык, чем буду говорить по-гэльски!
Лайлокен искренне надеялся, что ирландцы не исполнят этого беннингова желания.
Парус громко захлопал над головой — это рулевой переложил тяжелый румпель, поворачивая шлюп ко входу в порт. Волны зашлепали в борт, раскачивая судно, и Лайлокен стиснул зубы, сдерживая тошноту, чтобы не осрамиться на глазах у всего порта. Вцепившись в края гамака — перевязанного и сверху, чтобы он не вывалился ненароком за борт, — он собрал остаток сил и вытерпел-таки весь этот бесконечный остаток времени, пока они не вошли в спокойные воды гавани.
Берег здесь был изрезанный, скалистый, с полосками галечных пляжей. Именно это место выбрали ирландцы для строительства огромной каменной крепости, господствовавшей над портом и прилегающим морем. Город, раскинувшийся у подножия стен, тоже был немалого размера, с населением по меньшей мере в две-три тысячи человек. Из труб крепких, построенных на совесть каменных домов вился дымок. Ветер шелестел тростниковыми крышами, на которых сушились пригруженные для надежности камнями рыболовные сети. Каменные грузы свешивались с крыш почти до земли, раскачиваясь на ветру. Бриттам не грех поучиться у ирландцев по этой части, нехотя признал Лайлокен, на что Беннинг лишь презрительно фыркнул.
Ко времени, когда их суденышко пересекло гавань и подошло к берегу, Лайлокен сумел выбраться из гамака и, пошатываясь, добраться до фальшборта. Медройт покосился на него и тут же снова отвернулся, глядя на берег. Там уже начал собираться народ — судя по внешности, рыбаки — поглазеть на недоумков, вышедших в море в такой шторм. По крайней мере вооруженных солдат в этой толпе не было, хотя со стороны крепости в их сторону кто-то уже направлялся: там не могли не заметить, что судно не ирландское, так что подлежит проверке. Впрочем, Лайлокен еще не настолько отошел от морской болезни, чтобы испугаться по-настоящему, да и Медройт, похоже, не испытывал от этого приключения ничего, кроме возбуждения.
Киль заскрежетал по дну, они бросили якорь, и сырой, тяжелый парус с грохотом опустился. Матросы перекинули через фальшборт веревочную лестницу, Медройт тут же соскользнул по ней вниз и встал почти по пояс в воде, придерживая конец лестницы для Лайлокена. Тот постоял еще несколько секунд, борясь с тошнотой, потом буркнул капитану: «Пришлите кого-нибудь на берег с товаром, ладно?» — и с опаской полез следом за Медройтом. Вода оказалась холодная, и он тут же промок до нитки, выбираясь на берег.
— Могли бы хоть причал построить, — буркнул он себе под нос. Медройт только хихикнул.
Толпа рыбаков на берегу разрослась к этому времени до вполне солидных размеров. Кроме мужчин и мальчишек, в ней виднелись уже и женщины, державшиеся, правда, подальше от воды. От хора голосов на тарабарском гэльском наречии Лайлокену сделалось еще больше не по себе, однако оружием никто пока не размахивал, и это немного успокаивало, тем более что в толпе уже явно поняли, кто к ним прибыл.
Не прошло и минуты, как толпа расступилась, пропуская им навстречу отряд из крепости. Вновь прибывшие были вооружены древними мечами и длинными кинжалами на поясах, однако мечи оставались в ножнах, а обладатели их выказывали скорее любопытство, чем опасение при виде горстки бриттов, оказавшихся вдали от родных берегов. Возглавлявший отряд мужчина, коренастый тип с иссиня-черными волосами и ярко-голубыми глазами, оглядел их с ног до головы и задал им вопрос на языке, от одного звука которого у Лайлокена свело судорогой язык.
Лайлокен, назначенный Морганой посланником, непонимающе развел руками.
— Мы не говорим по-гэльски, — произнес он по возможности медленно и внятно. — Есть у вас кто-нибудь, говорящий на языке бриттов?
Мужчина нахмурился, задумчиво потеребил свою окладистую черную бороду, потом повернулся к стоявшему рядом подростку и произнес что-то, напоминавшее мяуканье полузадушенной кошки. Мальчишка бросился по пляжу в направлении крепости. Пока все в напряженном молчании ждали, что же случится дальше, одна из женщин принесла бриттам тяжелые сухие плащи, чтобы те согрелись хоть немного, накинув их поверх мокрой одежды. Медройт, чуть покраснев, благодарно улыбнулся ей, что вызвало оживленное хихиканье у девиц помоложе, наблюдавших за ними из-за материнских юбок.
— Они напоминают нас больше, чем я мог предполагать, — удивленно заметил Медройт. — Вот уж не думал, что они о нас так позаботятся. — Плащи и впрямь оказались весьма кстати, поскольку ветер в порту дул довольно-таки холодный.
— Ага. — Лайлокену удалось наконец более-менее совладать со своим желудком. — Дела торговые редко идут наперекосяк с самого начала. Войны в таких вот тихих бухточках и начинаются с того, что ты запросишь за свой товар или как ты отзовешься об их цене. Гордость — штука хорошая, только если она не доводит тебя до беды… тем, скажем, что не склонил вовремя головы. Ремесло торговца никогда не было легким.
