— Почему они не хотят, чтобы я вернулась?.. — Этот крик рвется из груди Пенелопы, И вдруг блаженный запах цветущей вишни как облако окутывает ее, любовь и нежность протягивают к ней руки. И все начинается снова.
Пенни почувствовала чье-то прикосновение к своей спине. Низкий приятный голос назвал ее по имени. Она открыла глаза и судорожно вдохнула в себя воздух.
— Это я, Пенелопа, — ласково прошептал Рэмзи, с сочувствием глядя ей в лицо.
— Ах Рэмзи! — с трудом произнесла она и крепко прижалась к его груди, всхлипывая и вздыхая.
— Успокойся, моя хорошая, — нежно уговаривал он, тихо поглаживая ее по голове. — Я не могу видеть, как ты страдаешь.
— Мне опять приснился страшный сон, но начиналось все прекрасно. Я чувствовала запах цветущей вишни, а потом видела чье-то доброе лицо. — Вдруг она встрепенулась и взволнованно посмотрела на него. — Но ведь я никогда раньше не видела лица! Понимаешь? Никогда!
Она откинулась на спину, взбивая под головой подушку, и, радостно всхлипнув, вытерла текущие по щекам слезы.
— А что ты еще видела во сне? — спросил О'Киф. — Расскажи мне.
— Что-то очень смутное. Не столько образ, сколько чувство, что-то вроде боли, страха, утраты. А временами, наоборот, безопасность и покой. И словно какие-то призраки окружали меня. Я никак не могла понять, что происходит вокруг. — Она повернула голову и посмотрела ему в глаза. — Эти сны особенно тяжелы потому, что начинаются счастливо. А потом меня охватывает такое чувство, словно я что-то сделала нехорошее и навсегда потеряла свое счастье.
— И сегодня все было так же?
— Да. Но еще я видела ласковые руки какой-то женщины и платье, и кружевной воротничок, а рядом что-то блестело, потом — добрый мужской голос, напевающий колыбельную песню. Но потом все исчезло, и начался прежний кошмар.
— А что еще?
Пенни нахмурила лоб, стараясь яснее припомнить детали виденного сна.
— Еще — запах грязи, сырости и гнилого дерева. И словно ветер уныло стонет за полуоткрытым окном. А я не могу двигаться и говорить, так как у меня что-то во рту.
— Вероятно, кляп, — предположил Рэмзи, и она согласно кивнула.
— А потом — кто-то бьет меня ногами по животу. И шаги — гулкие, словно какой-то большой человек ходит ночью по пустой церкви.
— Похоже, ты была в каком-то большом помещении.
— На складе! — вдруг ахнула она. — Но ведь это значит…
Она вздрогнула и закусила губу. О'Киф ласково погладил ее по голове, успокаивая.
— Не волнуйся, — приговаривал он. — Память сама вернется к тебе, не надо торопить события.
— Боже мой! — зашептала она, взволнованно облизывая губы. — Выходит, меня похитили. — Она села на кровати и, откинув одеяло, провела пальцем по шраму на лодыжке. — Теперь я припоминаю, как все было. Я вылезла из какого-то подвала сквозь разбитое окно. И при этом порезала ногу. Мне стало больно, и я заплакала. Это переполошило моих похитителей. Чтобы освободиться, я сбросила зацепившийся башмачок, он был такой маленький, в белый горошек. А потом бежала, бежала и бежала. Увидев какой-то контейнер с мусором, я забралась в него и затихла и сидела не шевелясь, как мышка. — Пенни всхлипнула и горестно пожала плечами. — Теперь все ясно! Меня не бросили, а похитили. Да будут прокляты эти негодяи! Они сломали мне жизнь!
— Пенелопа! — окликнул ее Рэмзи, но она не слушала его.
— Они вернули ему лишь туфельку, — жалобно причитала она. — А та розовая звезда, которую я видела во сне, — это «Красная леди». Ведь он говорил, что Аннора никогда не снимала ее. — Пенни закрыла лицо руками и горько зарыдала. — Я — дочь Александра Блэквелла.
Пенелопа сидела за столом и смотрела на Рэмзи, ловко расправляющегося с завтраком. Когда прошлой ночью, вспомнив свое детство, она уже хотела позвонить Александру, О'Киф напомнил ей, что в приличном обществе не принято будить людей в такой час, и посоветовал отложить это мероприятие на более благоприятное время, а пока заняться с ним любовью, благо сие дело не требует особого внимания к распорядку дня. Это его предложение было весьма благосклонно встречено благодарной собеседницей. И они провели остаток ночи во всех отношениях приятно и полезно, до такой степени увлекшись этим добродетельным занятием, что к утру ни Пенелопа, ни ее страстный поклонник от избытка любовного усердия не могли уже пошевелить ни одной из своих утомленных конечностей. И, не успев разжать жарких объятий, погрузились в прохладный сон без забот и сновидений.
— Ты знал об этом? — резко спросила Пенни.
— Я понял все только после того, как Александр рассказал мне свою историю, — ответил Рэмзи, поднимая голову над миской. — Тем более что ты — копия своей мамы.
Звон упавшей тарелки привлек их внимание. Они одновременно обернулись и увидели белую как полотно Маргарет, собиравшую разбитую посуду. Пенелопа поднялась со стула и, подойдя к экономке, бережно взяла ее под руку и отвела в сторону.
— Что с тобой? — спросила она.
Слезы потекли из глаз пожилой женщины. Пенни присела рядом с ней и, взяв за руку, почувствовала, что та дрожит.
— Не надо расстраиваться, — успокаивала ее Пенелопа, — это всего лишь посуда.
— Не в этом дело, — пролепетала, всхлипывая, Маргарет. — Все эти годы я догадывалась, что ты дочь Блэквелла.
— Неужели?
— Но я не была уверена, что это правда. И лишь когда умерла Аннора и ее фотографию напечатали в газете, я убедилась в истинности своих догадок. — Мэгги вновь всхлипнула и вытерла бегущие по щекам слезы. — О похищении ее дочери было сказано очень кратко, ноя поняла, что ты могла быть этим похищенным ребенком. — Голос ее на мгновение прервался, она вздохнула и. продолжала говорить. — Ты молчала, даже детская служба не смогла установить твоей личности. Все, что у тебя было, — это маленький медальон. Но инспектора говорили, что ты, вероятнее всего, нашла его среди мусора.
— Почему же ты ничего мне не сказала?
— А если бы все оказалось не правдой? Ведь я слышала, как ты плачешь во сне о том, что тебя бросили. И не хотела лишний раз тебя расстраивать. Тем более что даже Bt полиции мои предположения не приняли бы всерьез.
— Ты обращалась в полицию?
— Да, но они не захотели меня слушать. Ведь единственным моим аргументом была фотография из газеты. — Маргарет на мгновение замолчала и поправила прическу Пенелопе. — А ты была такой крошкой. И я все время боялась, что тебя отнимут у меня. И чем старше ты становилась, тем больше возрастал мой страх, но я делала все возможное, чтобы найти твоих родственников. Ты должна мне верить.
— Я тебе верю, — сказала Пенни, чтобы подбодрить Мэгги, и подумала о том, как трудно ей было одной с маленьким ребенком.
— Я не хотела отдавать тебя первому встречному, который заявит, что состоит с тобой в родстве. Мне нужны были доказательства.
— Спасибо, — произнесла, всхлипнув, Пенелопа, и слезы потекли у нее из глаз. — Я никогда не забуду твою доброту.
— А я всегда буду любить тебя как родную дочку, — проговорила, вздыхая, экономка и вытерла краешком халата ее слезы.
— Ты и так моя мама. Ведь ты любила меня, заботилась обо мне. Ты всегда была единственным человеком, на которого я могла рассчитывать.
Маргарет улыбнулась и вдруг заплакала снова. Плечи ее тряслись, из глаз текли слезы. И Пенни ласково гладила ее по голове, уговаривая забыть все горести и страхи. Рэмзи сочувственно вздыхал, глядя на эту трогательную сцену. И Пенелопа вновь поблагодарила Бога за то, что этот человек появился в ее жизни.
А через час в доме поднялась суматоха. Рабочие с киностудии разматывали электрические провода, тянули кабели от входной двери через весь холл, катили поставленные на колесики кинокамеры. Рэмзи, очарованный происходящим, совался во все дела, мешая всем работать.
— Здорово! — говорил он, поглядывая на чем-то недовольную Пенелопу. Она была молчалива и раздражительна с того самого момента, когда он, позвонив Александру, пригласил его зайти к ним сегодня утром. — Как твое настроение?
— Нормально, — ответила она, стараясь казаться спокойной и при этом нервно поигрывая медальоном. — Это очень важный момент в моей жизни.
Он взял ее за руку и отвел в кабинет, затем, закрыв за собой дверь, прижал Пенни спиной к стене и тихо сказал:
— А я-то думал, что самым важным моментом в твоей жизни была прошлая ночь.
— И она тоже, — улыбнулась Пенелопа, обвивая свои руки вокруг его шеи. — И сны, и твоя любовь были прекрасны.
— Ты дразнишь меня! — воскликнул он и страстно поцеловал ее в губы. — Я обожаю тебя и обещаю, что отныне ты никогда не будешь одинока и не останешься без любви, семьи и забот. У нас будет прекрасная семья.
— И дети, — выдохнула она, заглядывая ему в глаза и чувствуя, что сама мысль о возможности иметь своего ребенка делает ее безмерно счастливой.
