— Ушли! — с досадой проговорил боец за моей спиной. — Эх! Не успели мы!
— Твое счастье, что ушли. Если бы они хоть на секунду призадумались да мозгами пораскинули… лежать бы нам с тобой тут холодными.
— Так у нас же пулемет!
— А у них, ты думаешь, ложки с вилками? Сколько их тут лежит?
— Ну… десятка полтора…
— А сколько утекло?
— С полсотни, кабы не поболее…
— Во! А у нас аккурат лента закончилась! Вот они в полста стволов и нашинковали бы нас в мелкий винегрет. Ты, родной, поди всю Германию тут закопать собрался? Так вынужден тебя разочаровать — одного пулемета для этого явно недостаточно… Но ты нос-то не вешай раньше времени. Свое дело мы сделали, атаку ихнюю сорвали. Сегодня уж и не сунутся более. А нам каждый час ныне дорог.
За холмом наперебой замолотили пулеметы. Значит, хоть какую-то часть отступающих фрицев наши болотные стрелки уконтрапупят. Вообще красота!
— Слышишь? Это на болоте наши пулеметы стараются! Эх, мины все кончились…
Пройдя по полузасыпанной траншее к КП, я отодвинул рукой висящую в дверном проеме плащ-палатку.
— Разрешите?
— Кто там? А… Леонов… заходи.
Ротный был плох. Пулеметная очередь прошлась ему поперек обеих ног, которые сейчас и заканчивал перебинтовывать санитар. Лейтенант Рокотов баюкал перебинтованную руку, ему тоже прилетело.
— Разрешите доложить, товарищ капитан?
— Садись… что там у тебя?
— В болоте утоплен один танк противника. Минометно-пулеметным огнем уничтожено до двух взводов пехоты. Может, и больше, но посчитать не мог. Взят в виде трофея один пулемет. Потерь среди личного состава не имею. Один боец легко ранен. Все.
— Утоплен… Ишь ты! Ну а у нас… сам небось видел?
— Видел. Не все, но кое-что рассмотреть успел.
— Да? Ну слушай сюда…
Со слов капитана выходило, что еще на первом этапе штурма наших позиций мы сумели нанести немцам приличный урон. Да и моя неожиданная атака с фланга здорово поспособствовала снижению их прыти. Выдвинувшиеся танки противника были внезапно обстреляны из подбитого чешского 38t, и одна машина противника была при этом уничтожена. Правда, его немцы тут же сожгли. Хотя стрелкам при этом несказанно повезло — они успели вылезти через нижний люк и благополучно уползти к своим окопам.
— Тут немцы и забуксовали всерьез. Два танка у них осталось, да и мины ваши легли удачно. Пощипало их изрядно. Стали они назад отходить. И вот тут! — капитан стукнул кулаком по стене и поморщился, видимо боль отдалась в ногах. — Городня поднял свой взвод в контратаку…
— И что?
— Ничего. В смысле — от взвода ничего почти и не осталось… Порезали их фрицы в чистом поле из пулеметов. Пушки танковые постарались. Вот центр и опустел. Немцы, не будь дураками, сразу же это и просекли. Ударили их танки, прошли на линию окопов и начали… А следом и пехота подтянулась… Вот и завязалась каша…
— А наш неисправный? Тот, что у деревни стоял?
— Там и стоит до сих пор. Нету в деревне трактора. Погрузили в тракторную телегу штабное имущество и уехали…
— Один мы все-таки подбили! — подал голос Рокотов. — Да и второй сумели остановить…
— Этот я видел.
Плащ-палатка в дверном проеме колыхнулась, и вошел мой взводный. Фуражку он где-то потерял, лицо было измазано сажей. Руки мелко дрожали. Не сказав ни слова, он грузно сел на нары справа от входа.
Капитан покосился на него, но ничего не сказал. Снова повернулся ко мне.
— В общем, остались от роты слезки. Рокотов, что у нас в наличии есть?
— В строю тридцать два бойца. Это я с группой старшины считаю. Шесть легко раненных после перевязки остались на позициях. Итого тридцать восемь человек. С командирами вместе — сорок. Правда, пулеметов много, восемь штук. В основном — трофейные. Один «Максим» разбит в дзоте. Этот дзот уничтожен. Двадцать один автомат есть — тоже преимущественно трофеи. Гранат… сколько-то есть, не успел подсчитать. Бутылок осталось около восьмидесяти штук. Патроны есть пока. Тридцать мин к миномету. Все.
— Потери противника?
— Не менее двухсот человек только убитыми. Сколько их там ранено… — лейтенант развел руками. — Один танк утонул в болоте, два уничтожено, что там с четвертым, старшина?
— Черт его знает! На вид — вроде бы цел…
— Значит, один танк захвачен.
— Итого, лейтенант, вломили мы фрицам изрядно. Это радует. Как ты полагаешь, Михалыч, вторую атаку выдержим?
— Нет, товарищ капитан. Если противник даже и прежними силами пойдет… полчаса времени у них отнимем — и все. А они опосля такого пинка точно подкрепления запросят. Это еще артиллерия с их стороны сегодня не стреляла, а то бы они и сегодня нас на ноль помножили бы. — Рокотов до войны был бухгалтером, и это иногда проскакивало в его словесных оборотах.
— Не паникуйте, товарищ лейтенант!
Это еще кто? А-а-а… у Городни голос прорезался…
— Мы еще вполне способны удерживать занятые позиции! Приказа на отход не было!
— Обожди… — поморщился ротный. — Не шуми так. Не согласен с лейтенантом?
— Нет! Мы еще можем нанести серьезный урон противнику!
— Можем. И нанесем. И ляжем тут все. И приказ не выполним, некому его выполнять будет. У кого есть другие мнения?
Рокотов пожал плечами.
— Я все сказал, добавить нечего.
— Леонов?
Взводный вскинулся…
— А ты сиди! Сказал уже! Поумнее тебя человека послушаю!
— Товарищ капитан! Я попросил бы вас…
— Попроси… Это я с тебя еще за взвод твой, бесславно и бесполезно погибший, спрошу! Где они?!
— Мы могли опрокинуть немцев контратакой…
— Взводом на батальон? Ты из ума не выжил еще? Людей тебе не жалко? Вижу, что не жалко. Только вот мне они сейчас в окопах нужны! Живые, между прочим! На хрен ты мне тут один сдался? Толку с тебя?! Стрелок из тебя хреновый, а командир — так вообще никакой! Под трибунал бы тебя закатать за нарушение приказа…
Капитан устало откинулся на стену блиндажа. Сидевший рядом санитар укоризненно посмотрел на Городню.
— Разрешите, товарищ капитан? — прервал я затянувшуюся паузу.
— Говори…
— Какой у нас приказ?
— Не допустить захвата деревни противником. Удержать ее до подхода основных сил. Дать возможность эвакуироваться оттуда нашим тыловым подразделениям.
— А конкретно про эти позиции говорилось что-нибудь?
— Где ж немцев-то держать? И так ясно все.
— Есть предложение, товарищ капитан.
— Ну?
— Оставить здесь заслон, имитирующий оборону. Два-три пулемета…
Рокотов вскинулся…
