Я ждал, что кто-то сбегает выключить, но пажи вдруг навалились на колеса пушечного лафета, выкатывая орудие в ворота, через минуту сначала раздался громкий «Бабах!», потом не менее громкое «Ура!», и лишь затем все наконец смолкло. Мешать им я не стал, пусть развиются. И у меня-то руки трясутся, а уж у молодых…
Посмотрев на раскуроченный, уже дымящийся автомобиль, я решил, что юнцов пора чем-то занять, а то ишь, развоевались! Впрочем, пажи моего недовольства не видели, радостно обсуждая выстрел. Молодежь, им лишь бы шум да веселье!
И вот ведь странно – я же не приказывал заряжать пушки. Пороха, я точно знал, оставалась одна жестянка, да и нет от них толку, если бы нападавшие кинулись врассыпную. Да и картечью в упор… это как-то чересчур. Но кто-то же их зарядил?
– Фиск, где ты?! Быстро сюда!
– Здесь, господин барон!
– Почему пушки оказались заряжены?
– Так ведь господин главный стражник не успел, а приказ мне Сато передал. Что-то не так?
– Все так.
Я представил, как он, решив, что я отдал приказ, палит по столпившимся врагам картечью… и снова зябко поежился. Сколько раз повторять – никаких шуток и недомолвок с эскенландцами! Уж эта их обязательность! Может быть, приказать сделать что-нибудь совсем уж невероятное? Ага, как же – они выполнят, а мне потом расхлебывай?! Говорили мне, что война – это штука слабо предсказуемая, но чтобы настолько?
Ну хорошо, от этих избавились, теперь надо… Что?
– Эгги, обзвони баронов, узнай…
– Уже, ваша милость. Ни у кого телефоны не отвечают.
Медленно выдохнув, я, уже зная ответ, спросил:
– В Эскенборге все в порядке? Там телефоны работают?
Спустя пять минут выяснилось, что второй и главный замок, в котором должны были пройти, по традиции, выборы, тоже молчит. Можно было бы поднять на ноги тамошний полицейский участок, только что-то мне подсказывало, что и этот вариант учтен.
– Собираемся! – Я уже набирал номер сэра Ульфрика. Вот он должен знать, как решить вопрос с вероятным захватом всех баронов, ему по должности положено.
– Слушаю вас, господин барон.
– Сэр Ульфрик, у меня для вас скверные новости. – Быстро пересказав все произошедшее с момента моего отъезда я неожиданно услышал:
– Жаль, что я не смогу вам помочь.
– Не можешь?
– Да, раз все так плохо, то я нужен здесь, в городе.
Несколько секунд тупо пытаясь понять, что он говорит, я все-таки собрался и переспросил:
– То есть не едешь?
– Нет, я же говорю – есть более важные дела.
– А если я спрошу мэра?
– Я ему сейчас тоже позвоню. В следующий час мы будем очень заняты и ничем не сможем вам помочь.
Я помолчал, упихивая в себя новость. Вот так рыцари. Вот так верные вассалы!
– То есть мне туда одному ехать и всех спасать?
Ульфрик ответил мгновенно:
– Это было бы очень кстати. Простите, господин барон, срочные дела. Думаю, мы с сэром Эррайном скоро управимся, но это как знать. А вы езжайте, в самом деле, мало ли что там происходит?
Не прощаясь, я отключился и подавил желание разбить телефон о стенку. Черт знает что, нормальные же люди были? Я ему прямо говорю, что кто-то готовит переворот и захват власти, что надо ехать и спасать наших, а он в ответ: «Дела, извините»!
Тьфу ты, пропасть, что за день такой?! Ладно, бог им судья, может, в самом деле есть что-то важнее… хотя куда уж? Привыкли, что их постоянно завоевывают, вот и не дергаются!
– Господин барон, я готова!
– Ты не едешь, Марти. – Я еще не обернулся, но ответ сам сорвался с языка.
– Потому что я девушка? – В ее голосе не было привычных эмоций, только печальное упрямство.
– Потому что… – Надо что-то придумать, не хочу я брать девчонку в бой, драка – не место для них. Воевать и умирать должны мужчины, только как же ей это объяснить? – Там будет тяжелая работа.
– Я могу помочь!
– Ты поможешь, только… только не там и не так. – Замолчав, я повернулся к Сато и выдернул его меч из ножен. – На колени!
Девушка, мгновенно побледнев, вдруг заозиралась, потом боязливо шагнула вперед и опустилась на колени. Черт, какая она маленькая… даром, что энергичная.
– Я барон Александр Могила фон Гравштайн, убедившись на поле боя в твоей отваге и готовности защищать соратников, посвящаю тебя в рыцари. Встань, дама Марти Адамс! – Вперед шагнули Умник и Норман, аккуратно подняв первого из их компании рыцаря, стоящего на коленях с отвисшей челюстью и круглыми глазами. Да уж, и для меня это тоже внезапно, только другого способа не придумывается. – Я прошу и требую исполнения службы – тебе я поручаю охрану замка. В случае чего у нас должно быть место, куда отступить, сама видишь, что творится. А теперь все за работу, быстро!
– Александэр! Господин барон, я с вами!
– Нет. Мне нужен человек в замке.
– Господин Исабель справится!
– Половина замка уверена, что он нас сдал.
– Я тоже могу сражаться! Оставьте кого-нибудь из них!
– Марти, ты можешь в одиночку перекатить пушку или перенести мой щит? А они могут. Зато твой авторитет у слуг никто не оспаривает.
За спиной кто-то вполголоса добавил что-то вроде «Дураков нет».
– Кстати, что стоим – орудие к машине прицепить, быстро! И принесите мою булаву! – В иных случаях лучше переломать руки-ноги, а не голову срубить… просто, чтоб подольше помучились.
Через три минуты дружно захлопали двери. Марти потерянно стояла на крыльце, я кивнул ей, дескать, все путем, а потом машина тронулась.
– Господин барон, а зачем нам пушка?
Мне и самому очень хотелось, чтобы кто-то объяснил, зачем мы так деловито крепили двухсотлетней давности орудие ко вполне современному «Мерседесу», но я только с максимально уверенной интонацией выдал:
– Увидишь. Поехали!
И вскоре деревянные колеса лафета застучали по асфальту дороги.
«Из культурных новостей – на севере Федерации с обычным весельем и добродушием проходят местные фестивали, готовые принять соседей и туристов.
Множество интереснейших развлечений, живописнейшие виды и радушные горожане ждут вас в гости!»
Из статьи на портале «Nuheter Politiken Zeitung».
Деревянные, обитые железом колеса пушечного лафета сильно тормозили движение, надо было постоянно придерживать рвавшихся в драку пажей. Я тупо смотрел за окно, мимо проползали аккуратные домики с оранжевыми крышами, суетились по своим делам люди. Словно и не на войну едем.
Разговор с полицмейстером Эскенборга вызвал чувство дежавю – он внимательно выслушал меня, попросил подождать, пока перезвонит коллеге-гравштайнцу, а потом с сожалением заявил, что все правильно. И у него тоже внезапно возникли неотложные дела. У меня от удивления даже материться как следует не получалось, это ведь полиция, они же по федеральным законам работают, им сообщают о правонарушении, угрозе общественному порядку наконец! И что? Фига в лицо?
