И еще. Имелись у Жюстина пару перстней, и, если удастся продать их хотя бы в треть цены, денег вполне хватит на перемену пола и останется еще достаточно много, чтобы накупить кучу соответствующих нарядов. Лекарю, конечно, кому же еще.
Меня так и подмывало сказать ему это вслух. Несколько в иной форме.
Ну не нравился он мне.
Перстни я заставил Жюстина снять, потому что при его нынешнем облике смотрелись они явно ворованной вещью. И все равно, лечения мы здесь не получили.
Когда я снял с Жюстина хламиду, не иначе как называемую ее прежним владельцем камзолом, лекарь увидел через расстегнутый ворот рубахи его грудь, покрытую мелкой красной сыпью.
— Фибус! — прошептал он, отшатываясь назад.
Значение этого слова я знал. Фибусом называли заразную болезнь, выкашивающую под корень население целых городов. В империи даже существовало проклятие — чтобы тебе сдохнуть от фибуса! Потому что от этой болезни умирали мучительно, и случаев выздоровления не было.
Жюстин вздрогнул, и выражение глаз его за все время нашего совместного путешествия стало очень тоскливым. Узнать о том, что болен неизлечимой болезнью, вряд ли это кому прибавит настроения.
Глава 33. Правильный диагноз
Лекарь отступил еще на пару шагов, указывая дрожащей рукой на дверь. И Жюстин пошел к ней, опираясь на костыль, и на глазах его блеснули слезы.
Представляю его себе состояние. Оказаться вдали от всего привычного, лишиться любви и, в конце концов, узнать, что болен тем, от чего нет спасения.
Но этот лекарь, вот же мерзавец. Поставить вот так, сходу, такой страшный диагноз…
Ну и что, что красная сыпь. Да мало ли от чего она может появиться. От простуды, от отсутствия привычной ему гигиены, которой он напрочь лишен все последнее время. Да в конце концов, от аллергии на мое общество…
Дождавшись пока Жюстин скроется за дверью, я объявил лекарю, стараясь говорить вежливо и холодно, хотя внутри все клокотало:
— Если диагноз, что вы поставили, окажется ошибочным, умрете вы. И, хотя сделаете это не от фибуса, умирать будете не менее мучительно. И еще, поверьте на слово, это не пустые слова — подумав при этом, что мне совсем не составит труда сделать то, что я только что озвучил.
Пусть он тысячу прав как обычный человек, но он лекарь, доктор. И самое последнее дело поступить так, как он только что поступил. Потому что вытаскивать занозы и лечить насморк или запоры, разве для этого люди становятся врачами?
Лекарь снова отшатнулся, но на этот раз от того взгляда, что я его одарил, выходя.
Жюстин сидел на крыльце дома, прямо на ступеньках. На этот раз вздрогнул я, повстречавшись с ним взглядом. Потому что в его взгляде не было ничего, абсолютно ничего, сплошная пустота. Я ни за что бы никому не поверил, что такое возможно, если бы не увидел сам.
Затем он попытался что-то сказать, но я прервал его жестом, не загадка то, что сейчас услышу.
Что болезнь заразна и мне нужно держаться от него как можно дальше.
Что он благодарит меня за ту помощь, что я успел ему оказать. И то, что он не хочет медленно умирать, наблюдая за тем, как заживо сгнивает его тело. Это же так понятно.
Затем обратился к нему сам:
— Милорд, если вы не хотите чтобы я снова назвал вас генйтрумом, но на этот раз осознанно, думаю, что вам не стоит впадать в отчаяние раньше времени. Совсем не обязательно, что этот действительно сукин сын поставил правильный диагноз. И потом.
В тех краях, откуда я родом, эту болезнь лечат и лечат успешно. Ко всему прочему, изготовить такое лекарство достаточно несложно, нужны лишь необходимые ингредиенты.-
Конечно же, я лгал, насчет лечения болезни. Откуда бы взяться лекарству там, где о такой болезни даже не слыхивали.
Но своего я добился, в глазах его появился крохотный лучик надежды.
Чтобы добраться до дома знахарки, расположенному на самой окраине селения, необходимо повозка.
Крунстрилье вытянулось дугой вдоль берега Сотры, и окраину хорошо было видно. Далековато, если добираться на трех ногах.
Так что лучше Жюстину подождать, пока я не добуду необходимый транспорт. И сделать это лучше всего в харчевне, расположенной буквально в нескольких шагах от дома лекаря и откуда пахнет одуряющим запахом жарившегося мяса.
Мы успели перекусить содержимым мешка еще на острове. Но, во-первых, это было достаточно давно. А во-вторых, когда и где продукты длительного хранения обладали приличным вкусом?
В жизни всегда так, одно в ущерб другому и за все нужно платить. Тем более что Жюстин и есть то не стал, так, клюнул пару раз. Может быть, эти аппетитные запахи разбудят в нем аппетит и заставят отвлечься от грустных мыслей.
Я помог ему добраться до стола, находившегося в самом углу, там мы меньше всего будет привлекать внимание, сложил у его ног оба мешка и подошел к стойке.
Скворчащие и пышущие жаром свиные колбаски, еще теплый хлеб, зелень и кувшинчик даже на взгляд вкусного пива. Уж если это не пробудит в нем аппетит, тогда не знаю.
Найти повозку мне удалось довольно быстро. Едва я вышел из корчмы и огляделся по сторонам, как тут же обнаружил крестьянина, везшего на своей телеге кучу пустых мешков. Ну что ж, груз, по всей видимости, неспешный.
Так оно и оказалось. Владелец понурой кобылы, седой дед с длинным носом и редкой бороденкой, даже торговаться не стал, когда я предложил ему за фрахт повозки пару медных монет.
Однако же. Ну и сколько я отсутствовал? Да минут десять, не более. Даже мне за это время вряд ли бы удалось раздобыть себе проблем. У Жюстину это получилось.
Когда я вошел в корчму, то обнаружил следующую картину.
Жюстин стоял в углу, с обнаженным клинкертом в правой руке, а в другой руке переводил свой одноглазый взгляд пистолет с взведенным курком.
Переводил с одного на другого на трех стоящих перед ним мужиков, ни один из которых не выглядел ни землепашцем, ни рыбаком, ни углежогом. Жюстина заметно качало, но глаза его горели бешенством.
Так, ну и что мы тут имеем? Эти трое, несомненно, умеют держать оружие в руках и знают, как им пользоваться. На бандитов они не похожи, но далеко от них уйти не смогли, и вряд ли это получится. Но и на профи не слишком-то тянут. Иначе как можно оставить без внимания открытую по случаю жары дверь, через которую я и вошел, причем вошел далеко не беззвучно.
Чуть дальше и левее, в глубине зала, четверо посетителей пьют пиво, закусывая вяленой рыбешкой величиной с ладонь и от одного вида которой меня чуть не передернуло. Последнее время в основном ею и питался, правда, в печеном виде. Эти-то точно ввязываться не станут, типичные селяне.
