И в правом углу еще один посетитель. На него я сразу обратил внимание, как только мы с Жюстином вошли в корчму. Точнее не на него самого, а на примостившуюся на его на коленях девицу, которую природа одарила тем, на что когда-нибудь потребуется весьма прилично силикона. Но это так, к слову. Человек, на коленях у которого она и пребывала, производил впечатление опытного бойца. Насмотрелся я на них и теперь меня в этом обмануть трудно. Но особого интереса ко всему он не проявлял, в отличие от тех же селян, глазевших за милую душу. И все равно, на заметочку его возьмем, так, на всякий случай.
Теперь мои действия.
Я не знаю причины ссоры, но не сомневаюсь только в одном, по пустякам затевать ее Жюстин точно бы не стал. Со своим воспитанием и в своем нынешнем состоянии. Так что по умолчанию будем считать, что прав именно он. Отсюда и будем исходить.
Самый ближний из троицы громко смеялся, отпустив, по его мнению, очень удачную шутку, из которой я расслышал лишь последние несколько слов.
Если я преодолею разделявшие нас пару шагов, а затем сильно и резко толкну двумя руками в поясницу, то на несколько минут мы его потеряем.
Следующий, закрывший глаза от мнимого испуга и усиленно показывающий, как у него трясутся от страха руки, получит свое хотя бы вон тем кувшином, так и не успев их открыть. И останется один единственный, по всей видимости, являющийся их главарем, вожаком, командиром или как будет угодно. Он чуть в стороне и маневры его ограничены. Сзади от него лавка, а перед ним пустой стол.
Так что после удара кувшином у меня будет время отскочить назад и уже там выхватить тесак. Ну и в купе к тесаку пистолет. Или кинжал. Или просто два пистолета. Вариантов куча. Да и Жюстин, нисколько не сомневаюсь, и в нынешнем его состоянии вполне сможет поддержать меня огнем. В случае крайней необходимости.
И еще, мне очень не понравилась шутка человека, стоявшего ко мне спиной. Хотя полностью я ее не расслышал, но даже того что успел, было достаточно чтобы понять: о Жюстине он сказал в женском роде.
Вот только ни к чему нам сейчас лишняя шумиха, и без того проблем достаточно. Так что вначале попробуем договориться. Как говорится, ласковое слово и кошке приятно.
И я начал:
— Та-а-к, ну и что здесь происходит? — положив при этом обе руки себе на пояс и запустив за него большие пальцы. А что, и поза вполне солидная и тянуться к нему нет необходимости. Дождавшись, пока все обратят на меня внимание, прошелся в угол к Жюстину. Развернулся, сложив на этот раз руки за спиной, и качнулся с пятки на носок.
— Я что, недостаточно громко говорю? -
Мои вопросы не относились ни к кому конкретно, но и ответы мне совсем не требовались.
Жюстин сполз на лавку, видимо израсходовав весь остаток сил. А ведь он не успел ничего попробовать из стоявшего перед ним блюда. Или не захотел?
Обвел всю троицу взглядом, стараясь, чтобы в глазах, кроме скуки, ничего не было, почему-то решив, что так будет круче.
— Я не хочу крови. Но у меня нет выбора — секунду помолчав, добавил — Впрочем, если мой брат Тимур согласен принять извинения… -
Не слишком-то мы и похожи как братья, разве что цветом глаз. Да разве же дело в этом? Дело только в том, чтобы эти люди могли понять, что можно заступиться за друга, товарища, да за кого угодно. Но если один называет другого братом, это говорит о том, что человек ему родная кровь, пусть не по отцу и не по матери.
А это значит, что шуток не будет, совсем не будет.
Что же касается Тимура…. Это имя первым пришло мне в голову, когда я чуть ли не на себе тащил Жюстина от причала к лекарю. Подъем очень крутой и селение было расположено на само его верху. Вероятно, река в сезон дождей поднимается очень высоко, поскольку на самом берегу были только причалы да несколько строений самого временного вида.
Не Жюстином же его называть, в конце то концов. Ведь в таком случае получается то, что даже он успел выучить — палево.
Когда Жюстин спросил, кто такой Тимур я ответил, что был такой знаменитый полководец, завоевавший полмира. Его еще Железным Хромцом называли. После этого Жюстин покосился на меня, но не сказал ничего. Я же в очередной раз поздравил себя с превосходным чувством такта…
Затем снова посмотрел каждому в глаза, начав с самого ближнего. Тот сломался на второй секунде, отведя взгляд в сторону. Самым крепким из них оказался старший, тот, что стоял в стороне. Но и он никуда не делся, потому что разговоров дальше не будет. А будет кровь и кто-то победит. Возможно, победят они, возможно мы. Кто-то эту победу не увидит.
И все это будет не из-за золота, чести или еще чего-то существенного, а всего лишь из-за неудачной штуки.
— Я не знаю и знать не хочу, кто оскорбил моего брата, но извиняться придется всем. Ты — не надо объяснять, что начал я с главного. Когда тот извинится, остальным дастся это значительно легче. Надеюсь.
И он извинился. Остальные сделали то же самое, причем едва не одновременно. Следом я взглянул на Жюстина. Теперь от его реакции зависело все. И Жюстин сказал:
— Не трогай их — затем добавил — пожалуйста. -
Вероятно, он и сам верил в то, что стоит мне начать их трогать, как через пару мгновений будет три трупа. Если бы.
— Пошли, Жюстин — произнес я и тут же чертыхнулся про себя, тоже мне конспиратор — нас ждут. -
Если ты не захотел есть эти замечательные, очень аппетитные даже на вид колбаски, то вряд ли захочешь делать это сейчас, после всего того, что произошло.
Быть может, стоит захватить с собой хотя бы одну, вот ту, что с краю тарелки, с поджаристым бочком и самую толстую? Но вдруг я выпаду из образа? Или наоборот получится, что таким образом я только укреплю его, образ человека, не забывающего о жратве даже в преддверии кровавой битвы, той, что ему предстоит? Или предстояла.
На приглянувшуюся мне колбаску села жирная зеленая навозная муха и это все решило.
Возчик ждал нас, и мне осталось всего лишь подсадить Жюстина в телегу, поскольку на это у него не хватило сил. Видимо, весь остаток он израсходовал в корчме.
Первым долгом я извинился перед ним за то, что посмел набиться к нему в родню, пусть и таким образом. Извинился в шутливой форме, но Жюстин лишь кивнул головой. Затем сказал то, что я совсем не ожидал от него услышать:
— Спасибо, что вернулся, Артуа.-
И я поперхнулся сухарем, который успел извлечь из мешка, где хранился запас продуктов, захваченный вместе с лодкой.
Жюстин, посмотрел на меня, пытающегося прокашляться, и добавил:
— Извини, что засомневался в тебе. -
Всю дорогу я старался не думать о том, что знахарка подтвердит диагноз.
