— Сам себя перехитрил, Лейфушка[15]. — Рассмеялся я, выслушав своего новика.
— Почему это? — Не понял парень.
— Ну сам подумай… — Я постучал согнутым указательным пальцем себя по лбу. — Лада же перешла в мой дом. Так?
— Так. — Широко улыбнулся Лейф. Зря лыбишься, сын ушкуйника, сейчас мы тебя мордой-то об тэйбл и приложим.
— А ты, новик, сейчас к чьему дому принадлежишь? — Поинтересовался я, и Лейф резко сбледнул с лица. М-да. Вот что значит, правильные книжки! Не зря же я с томиком Хейердалла не расстаюсь. А у него немало интересного об обычаях разных народов написано… Давненько правда, это было. Но ведь любая традиция тем и хороша, что сотнями лет не меняется.
— Виталий Родионович… а как же я теперь-то? — С абсолютно потерянным видом, протянул Лейф.
— Ну что я могу сказать? — Пожал я плечами, старательно давя, упорно вылезающую на морду, улыбку. — Жениться тебе надо парень. Причем не на дочери ушкуйника, а на какой-нибудь местной красавице. Глядишь, и полегче станет.
— Да рано мне еще жениться. — Чуть не взвыл Лейф.
— Ну, тогда смотри сам… — Развел я руками. — Хотя… нет, есть еще одна возможность, но… не знаю, не знаю…
— Какая? — Тут же вцепился в меня клещом, новик.
— Постарайся побыстрее выучиться. Вденешь серьгу в ухо, тогда и власти Лады, конец настанет.
— Да я… да я… Да вот вам крест, Виталий Родионович! Я ж никаких сил не пожалею. Все что хотите, сделаю! — Истово перекрестился Лейф.
— Ну смотри, братец, ты сам напросился. — Ухмыльнулся я. — А раз так, то завтра, едем в канцелярию, вместе. Буду тебя рукопашному бою учить… да и с Тишилой познакомишься. А сейчас, спать.
Глава 8
Скинув гору с плеч, не забудь посмотреть, кого ею придавило…
Утро. Кофе с булочками на подносе, там же еще теплая, недавно проглаженная утюгом газета… Хм. Вот, и прислуги вроде в доме нет, а ничего не изменилось… Хорошо устроился! Хмыкнув, я хотел было уже выбраться из кровати, но не тут-то было. Стоило только дернуться, как я тут же угодил в плен нежных рук Лады, решившей, что просыпаться в моей постели ей нравится больше, чем в своей. Кто бы возражал?!
Несмотря на то, что до подноса с завтраком мне удалось добраться лишь час спустя, кофе оказался в меру горячим, а булочки такими же теплыми, как в тот момент, когда Лейф выложил их на блюдо. Хорошая штука, эти бытовые наговоры! Вот кстати, заметил, что мне куда проще пользоваться определениями вроде: «заворожить», «заклятье», «наговор», нежели выстраивать громоздкие формулировки по принятой среди «естествознатцев» терминологии. Да и многие, окружающие меня люди, тоже не очень-то часто пользуются в быту словечками вроде ментальных воздействий, манипуляций полями и тому подобными… За исключением, разве что энтузиастов, вроде того же профессора Граца, да профессиональных философов-исследователей, типа того же Буса. Впрочем, все это ерунда…
Позавтракав с Ладой, я спустился в гостиную, где, как оказалось, меня уже ждал сын ушкуйника, готовый ехать в канцелярию… Мало того, он успел и с Заряной Святославной переговорить об очередном заимствовании ее экипажа. Ну и славно.
Долетев до Словенской набережной, и договорившись о «стоянке» для смольянинской коляски, я, войдя в холл канцелярии, первым делом, вызвонил секретаря князя Телепнева, поскольку дневальный наотрез отказался пускать Лейфа в здание, мотивируя отказ отсутствием у моего новика надлежащего пропуска. Но, как я и думал, Толстоватый в момент решил эту проблему, и уже спустя пять минут, один из письмоводителей канцелярии принес дневальному надлежаще оформленный разовый пропуск… Хм, придется озаботиться, и достать для Лейфа хотя бы временный «аусвайс», а то тревожить так Вента Мирославича каждый раз, совсем не дело… Но этим я, пожалуй, займусь после занятия.
М-да. Оказывается, за прошедшее с момента отправления в «свободное плаванье», время, сын ушкуйника основательно забросил тренировки, которым его отец, как я знаю от Лады, уделял немало внимания… Нет, Лейф вовсе не выглядел жалко на фоне уже втянувшихся в ритм охранителей, но и ожидаемого мною видимого отрыва в его подготовке, я не увидел. В результате, через два часа Лейф выглядел точно таким же вымотанным, как и синемундирники. А это плохо… Ну да ничего, времени у нас навалом, так что я его еще доведу до кондиции.
По завершении тренировки, я привел себя в порядок, и отправился на обещанную мне аудиенцию у князя.
— Добрый день, Виталий Родионович. — Секретарь кивнул на двери кабинета главы канцелярии. — Можете зайти. Его сиятельство уже о вас справлялся. Ждет.
— Благодарю, Вент Мирославич. — Я шагнул к двери…
— Да, Виталий Родионович, если вас не затруднит, будьте так любезны, после разговора с его сиятельством, задержитесь на несколько минут… У нас тут произошла небольшая заминка с переданным вам трофейным имуществом.
— Вот как? Что-то серьезное? — Нахмурился я.
— О, не стоит беспокоиться, ничего страшного. — Махнул рукой ротмистр. — Просто, несколько необходимых для дела бумаг не были оформлены надлежащим образом. Надо бы исправить это упущение.
— Хорошо, Вент Мирославич, я понял. — Кивнул я, берясь за ручку двери. На этот раз, ротмистр не стал меня останавливать, и я спокойно вошел в кабинет Телепнева.
Князь стоял у высокого окна, заложив руки за спину, и задумчиво рассматривал что-то на заднем дворе канцелярии. Услышав хлопок двери, он повернул голову и, узнав меня, кивнул на кресло у своего стола. Молча. Интересный прием…
— Вот скажите мне, Виталий Родионович, у вас на родине, все такие ушлые? — Развернувшись всем корпусом в мою сторону, поинтересовался князь. Злости в его голосе не было, но и абсолютно ровный тон, коим была сказана эта фраза, заставил меня напрячься.
— Не понимаю, о чем вы говорите, Владимир Стоянович. — Проговорил я.
— Все-то вы, ваше благородие, понимаете. Но неужто вы думали, что при обстоятельнейшем, с применением особых средств, допросе, Ловчин не поведает нам о секрете своего саквояжа? — Князь уселся в свое кресло и, оперевшись локтями на столешницу, сложил ладони домиком. Несколько минут мы молчали, Телепнев задумчиво поглядывал на меня, а я… ждал. Чего? Предложения князя. Вряд ли бы он стал принимать меня в своем кабинете, если бы нашлась реальная возможность прижать меня на этом саквояже. Скорее, просто прислал бы в дом Смольяниной охранителей, и мне бы пришлось заново обживать флигель при канцелярии… если не ее подвалы.
В конце концов, очевидно поняв, что отвечать ему я не собираюсь, князь тяжело вздохнул, и заговорил сам, но уже куда как более мягким тоном.
